На дне

— Позор скрыл. Чтоб другие о нем не узнали.

— Шило в мешке не утаишь. Я бы все равно узнал и самосуда не простил бы.

— Я разозлился, брат. Прости. Ярость ослепила меня, когда жену свою мертвой нашел. Руки твоей женщины в крови этой святой. Накажи, да так, чтоб по справедливости. Пусть ее кровью земля обагрится, и от криков все оглохнут.

Схватил за волосы и швырнул к Максу. Тот подхватил меня под руки, и на секунду наши взгляды встретились. Подмигнул едва-едва, и у меня от облегчения из груди хрип вырвался. Я обмякла, и глаза сами закрылись. Почувствовала, что меня несут, и уронила голову на грудь своего мужа.

Вот и все. Теперь мне не страшно. Пусть хоть апокалипсис случится. Если он рядом, даже умирать не боюсь.

ГЛАВА 20

Жизнь коротка и несется стрелой,

Но не одна ты, я рядом, с тобой.

Рамок приличия вечный изгой,

Плюнуть на мир, ведь с тобой я живой.

(с) Просторы интернета

— Я не собираюсь это делать прилюдно, Шамиль.

До меня доносились голоса, я видела, как они стоят друг напротив друга. Высокий и худощавый Максим и рядом с ним приземистый, коренастый Шамиль.

— Что значит, не собираешься? Люди жаждут крови и мести. Она убила мою жену. Это теперь не только твое дело. Это дело всей семьи. За девчонками кто смотреть будет? Сироты они теперь.

— По всем законам я имею право наказать ее лично и не прилюдно. Это моя женщина, и она принадлежит мне. Я расправлюсь с ней и вернусь в лагерь, Шамиль.

— У нас нет много времени. Товар уже на месте. Сегодня ночью ты должен провезти его через границу. А ты собрался по лесам скакать со своей… этой. Очередной. Ты слово давал и клятву принес.

— Я от своей клятвы не отступлюсь.

Дааа, давай, настаивай на своем, Максим. Ведь у тебя есть план. Мы сбежим. Мы уйдем вместе. Ты ведь ничего не делаешь просто так.

— Я сказал — нет. В деревне накажешь. По мне хоть в подвале, хоть на заднем дворе.

— Это. Моя. Женщина. Я буду наказывать ее там, где хочу я, и так, как хочу я.

Шамиль мерзко ухмыльнулся.

— Так бы и сказал, что хочешь напоследок ее оприходовать. Видел я, какие прелести под платьем прячет. Чем же она тебя так за яйца ухватила? Дырки золотые у нее или два языка? М? Что мне удумал перечить. Не зли меня, Аслан. Пока я жив, ты слова не имеешь. Я главный. И в семье, и здесь. При нас ее трахай. Потом башку отрежешь, и вернемся вместе.

Тяжело дыша, я смотрела то на одного, то на другого. Судорожно глотая слюну и чувствуя, что она совершенно не смачивает сухое горло.

— Да… я помню, ты главный.

Медленно развернулся ко мне и тут же резко обратно. То, что он зарезал Шамиля, я поняла по громкому хрипу и по хлынувшей изо рта крови. Она текла на спину Максима, которого Шамиль обхватил в смертельных объятиях. Рука моего мужа двигалась, и хрип клокотал в глотке Шамхадова.

— Даша. Беги. Бегиииии. Я найду.

Двое боевиков вначале застыли от шока, потом схватили автоматы, а Максим развернулся с телом Шамиля, прикрываясь им, как щитом, и выстрелил в голову одному из них, а второй опомнился и прошелся автоматной очередью в направлении Максима. Я бросилась к деревьям, скрываясь за ними, прислушиваясь к выстрелам. Слышны одиночные с разных сторон.

И куда бежать? Как найдет? Если куда глаза глядят мчусь. Подвернула ногу, упала. Жадно слушая выстрелы, отползая в кусты. Совсем рядом журчит вода. Мы не так далеко ушли от родника. Неподалеку невысокие каменные насыпи и внутри узкие гроты. То ли сделаны самой природой, то ли людьми. Бросилась туда, проскочив под струей ледяной родниковой воды, спиной к камням прижалась.

Что теперь будет? Максим Шамиля убил. Если боевики в деревне в лагере узнают, нам не жить. Нас отловят и казнят обоих. Особенно помощник Шамиля. Молчаливый и вечно плюющийся при разговоре орангутанг. Имени его не запомнила, но он верный пес Шамхадова.

Судорожно глотая воздух, смотреть на струю воды, улавливая малейшие шорохи. Выстрелы стихли. Я только тихо молюсь. Тихонечко, неслышно Отче Наш. Какая-то тень промелькнула за водной стеной, и я схватила в руки камень. Вся дрожу. Зуб на зуб не попадает.

Темная фигура промелькнула у воды и резко закрыла собой свет… Но я уже узнала. Выронила камень и с диким криком, воплем бросилась к окровавленному Максиму. Он стиснул меня в объятиях, сильно прижался лицом к моим волосам.

— Тихо, малыш, тихо… я с тобой. Это я. Все уже позади. Мы вместе. Слышишь? Мы вместе.

Не слышу. Слышать — это так ничтожно мало. Я чувствую. Как же я чувствую себя, сросшуюся с ним, не оторвать и не отрезать. Прижалась еще крепче, обхватывая мокрую шею, растворяясь в нем, боясь поверить, что это не сон. Как же до боли жутко разжать руки. Вдруг он растает, просочится сквозь пальцы.

— Как? Как ты меня нашел… Он убил Малику. Это он… Не я.

— Убил. Да, он ее убил. Ко мне девочка пришла. Все рассказала, и где тебя искать тоже. Если бы я не успел… если бы не успел, малыш… Зачем? Зачем ты пришла к нему? Зачееем?

— За тобой. Там, где ты, там и я. Всегда вместе.