На Днепровском рубеже. Тайна гибели генерала Петровского

Что говорить о командирах, если даже офицеры и генералы, занимавшие административно-хозяйственные должности, не знали, как вести себя в этой обстановке. Комбриг К.И. Соколов-Страхов, занимавший должность заместителя начальника военно-исторического отдела Генерального штаба РККА, писал:

«Я — редактор Военно-исторического бюллетеня. Я чувствую, что за каждым моим шагом наблюдают... Работать теперь трудно и даже страшно на литературно-историческом фронте — чуть что, ответственность огромная».

Именно чувство неуверенности в себе, безынициативность стали первопричиной многих бед в первые месяцы войны. Генерал-полковник Г. Гудериан в своем докладе о результатах первых месяцев войны в России отмечал:

«I. РУССКОЕ КОМАНДОВАНИЕ.

а) Высшее командование.

Высшее командование показывает себя очень энергичным. Оно стремится руководить по немецким принципам и приспособиться к немецким методам боевых действий. Но здесь оно не может полностью развернуться, так как ему мешают:

1. Политические требования государственного руководства.

2. Недостаточная ориентировка соседей и подчиненных командиров в общей обстановке и, как следствие, недостаточное понимание и увязка ее с собственными намерениями...

б) Среднее командование.

Большей частью хорошо обучено, но во многих случаях ему не хватает сообразительности. При склонности к схематизму их приказы большей частью примитивны и в них отсутствует ясное выставление своей собственной воли. Об общей обстановке оно бывает осведомлено лишь в очень редких случаях. Оно не в состоянии организовывать наступление силами, превышающими численность полка.

в) Низшее командование.

Низшее руководство по своему составу очень разнообразно. Наряду с личностями, всецело отдающимися борьбе, имеется большое количество командиров, которые быстро прекращают борьбу. В низших служебных инстанциях эти две крайности выступают наиболее резко.

В большинстве случаев низшие командиры не в состоянии вполне продуманно исполнять приказы вышестоящего командования и претворять их в собственные распоряжения. У них преобладают медлительная и обстоятельная отдача приказов, а также приверженность к схемам. Они почти никогда не ориентируются в вопросах обстановки, выходящих за рамки их собственных приказов...»^{34}

Иногда, когда заходит речь о репрессированных сталинским режимом военачальниках, у отдельных историков проскальзывает мысль о том, что они, дескать, не сыграли бы особой роли в войне с гитлеровской Германией. Как знать. Гибель значительного числа достаточно подготовленных и имевших опыт ведения войны командиров дорого обошлась нашему государству. По крайней мере быстро выдвинувшиеся на высокие командные должности командиры, проявившие личную храбрость и героизм в ходе небольших локальных конфликтов, оказались с началом войны явно не в своей тарелке, ибо храбрый и умный — это абсолютно разные понятия. Конечно, идеальный вариант командира: умный и храбрый, но, увы, это встречается не так часто, как хотелось бы.

К сожалению, на Руси всегда считалось так. Герой? На тебе дивизию, армию или военный округ, и вперед, а каким образом идти вперед, не объяснили и не научили, и Герой понятия не имел об этом никакого. И с первых дней войны противник начал наших героев бить вдоль и поперек, и товарищ Сталин помогал врагу в этом изо всех сил, расстреливая вознесенных им же на щит генералов, которые были преданными Родине людьми, но занимаемым должностям зачастую явно не соответствовали.

В должности заместителя командующего Московским военным округом комкор Л.Г. Петровский пробыл всего два с половиной месяца. Страна и армия продолжили жить в жутком страхе. Аресты, увольнение с работы и службы, осуждение судом — все это было уже обыденным явлением тех лет. В мае 1938 года приказом Наркома обороны № 0521 он неожиданно не только для него, но и для всех окружающих был отстранен от должности и выведен в распоряжение Управления по начальствующему составу Красной Армии (УНС РККА).

К тому времени уже были репрессированы многие видные советские военачальники и полководцы. Ольга Леонидовна Туманян (Петровская) рассказывает:

«Вы знаете, когда наступал вечер, становилось как-то жутко. Мы все старались быть дома. Не было ни одной ночи, чтобы кого-то не арестовали. Сложно даже передать то время. Я ведь была еще ребенком, но хорошо все помню. Было не то что страшно, было просто жутко. В любой момент ты могла остаться одна, без родителей. Не дай бог пережить еще раз подобное...»