На Дороге (СИ)

— Ты не ешь мяса? Да…, зверей очень жаль…, - сокрушенно вздохнул музыкант. — А хочешь, я тоже больше не буду есть мясо?!

Сильвия улыбнулась словам собеседника:

— Ты ешь. Зверей жалко, конечно, но тебе без мяса будет сложно. Мне просто нельзя.

Алеон наконец догадался, почему Сильвия не прикасалась к добыче, которую он пытался подкинуть голодающей в лесу.

Принесли похлебку. Сильвия старалась не смотреть в сторону миски. Рот наполнился слюной:

— У вас есть каша? — не выдержала девушка. Голод подступал до красного марева перед глазами. До тошноты.

— С утра что-то оставалось, — пренебрежительно фыркнула хозяйка, — сейчас принесу.

Сильвия набросилась на принесенную миску с животным урчанием:

— А есть еще? — голод даже не притупился. Хозяйка выразительным взглядом окинула лохмотья девушки. Сильвия разжала ладонь с деньгами, доставшимися ей от выступления. Монеты звонко высыпались на стол. Хозяйка одним быстрым взглядом пересчитала сумму. — Похлебка и две каши, ну…почти хватает.

Лиро, отвернувшийся на момент расчета, повернулся и добавил:

— И эля!

Хозяйка хмыкнула, но все принесла.

Сильвия решила, что таверна — это вполне безопасное место: многолюдно, шумно. Если степняки охотятся за ней, то сюда не сунутся. Все же, побоятся. Одно дело — пустые темные улицы, а другое — таверна.

Тем временем Лиро рассказывал про свою жизнь. За разговорами кружек эля он не считал, правда оставался трезвым и вменяемым. Из рассказов юноши выходило, что он вырос в далеком южном городе, родителей почти не знал, волей случая ушел с бродячими музыкантами, и так и остался…на Дороге. И теперь Дорога стала жизнью, философией.

Видя рассеянность слушательницы, вагант[1] начал выспрашивать о целях её путешествия. Идет к Морю!? Но там же холодно! Может, стоит пойти в южные земли? Ну, нет, так нет…

— Сильвия, пойдем вместе! Ну, как-никак, работать будешь. Денег-то у тебя явно мало!

— Не знаю…я и танцевать-то уже не умею…Да и неправильно это. — Сильвия колебалась. Вот что бы сказал ее конунг на подобное? Точно бы не позволил! Княгиня — и танцует на площадях?! У степняков за меньшее забьют камнями. Позор! Позор…

Наконец, эль заставил Лиро ненадолго отлучится и оставить собеседницу в одиночестве.

«Пить это пойло невозможно, они нещадно разбавляют!», — Элладиэль встал, намереваясь отойти вслед за Лиро, но передумал. Он подошел к столу, где, поджав ноги, сидела Сильвия.

— Девочка, что ты тут делаешь? — строго спросил он.

— Вам-то что? — огрызнулась девушка.

— Прицениваюсь, как и все остальные в этой таверне! — констатировал очевидное всем, кроме самой Сильвии, бродяга.

— Не к чему! — зло прошипела Сильвия.

— Заканчивала бы ты бродяжничать, до добра не доведет! — в глазах незнакомца блеснуло. Сильвию передернуло. Незнакомец отошел, оставляя одну.

Вместе с внезапным страхом и неприязнью она ощутила волну возмущения. Загнанная мысль проявилась снова — почему кто-то всегда решает, как ей жить?!

Тем временем вернулся Лиро.

— Ты прав, денег у меня нет, да и вдвоем веселей! — зыркнув в сторону незнакомца, согласилась Сильвия. — Знаешь дорогу до моря?

— Канешно! — Лиро улыбнулся во все зубья.

— Тогда пройдем прямо сейчас!

— Хорошо. Правда, ночь на дворе, но у меня есть знакомый охранник, за монету выпустит.

Сильвия быстро достала последний серебряный, вырученный от продажи монеты и протянула Лиро. Музыкант подхватил вещи и решительно зашагал вслед за Сильвией к выходу.

Хозяйка таверны встрепенулась:

— Эй, а платить кто будет?! Эля-то выпил на целый серебряный! — Заголосила она, будя своим воплем стражников, дремавших в углу.

— Я заплачу! — Элладиэль протянул монету. — Не зови стражу.

«Ловок ты… Владыка» — прошипел Алеон. «Не ловчее твоего» — буркнул Элладиэль, явно раздосадованный произошедшим.

[1] музыкант, певец, поэт.

Глава Шестая

Поднебесный. Олейя и Митраэль. Темная Рея.

Грубо наложенная повязка плохо защищала рану, лучше никак не выходило. Бинтовать себя одной рукой было сложно. Чтобы спрятать мокнущий от раны бинт, принцесса намотала шаль.

Олейя закусила губу — проще было бы чарами, но с чарами теперь беда. Они не слушались: прикажи кувшину налить воды — вся вода оказывалась на полу, попробуй зажечь камин — едва не вспыхивал весь дом. Благо, элии успели потушить. Тогда Олейя струсила признаться — как объяснить всем, что чары больше неподвластны?

Пряча откровенный изъян, Олейя все больше покрикивала на прислугу, обвиняя в бедах нерадивость элиев… Слуги сторонились госпожи, чему Олейя была только рада. Все время она проводила в своих покоях, сидя перед огромным зеркалом, где на столике стоял неизменный штоф, а теперь еще и лежал нож.

Нож… Вести из дома Лорда Митраэля настолько испугали принцессу, что за каждым шорохом слышался скрежет когтей по камню… Он придёт за ней, и… Кошмар становился все навязчивей. То и дело падая в естественную для её положения полудрёму, она резко просыпалась от бешено колотящегося сердца. Мерещилось, что неверно легшая тень — дракон.