На Дороге (СИ)

«Вот ты и попался!», — промурлыкала Тень себе под нос.

Музыкант сел в богатый паланкин, и вдруг солнечный свет померк. Удивленно взглянув на красавицу, музыкант отшатнулся — он увидел истинное лицо Тени. Она зашипела, Лиро ослеп. Тень не смогла коснуться его — золотая пуговка не давала. Но Тень не сомневалась — Хозяин будет доволен!

Глава Десятая

Сны Дракона. Алион и Драго.

Драго спустился к лошадям, по уговору в конюшне скоро должна было появиться Лила. Драго ждал встречи со всем нетерпением юности. Он горел огневкой, упивался их страстью, влюбленностью Лилы, властью над девушкой, чувством хрупкости и беззащитности, которые она излучала в его объятиях.

Близость с эльдарийкой пьянила сильнее, чем скачки во весь опор или даже бой. Хотелось еще. Рядом с Лилой он просыпался с желанием, и засыпал, едва притупляя его. Казалось, всей ночи мало, чтобы утолить жажду плоти.

Он мог бы позвать любовницу в опочивальню конунга. И любить эльдарийскую гостью на ложе отца. На том самом ложе, где был зачат сам…Но не звал, каждый раз назначая новую встречу в конюшне.

Драго нравилось, как сплетался запах сена и тонкий аромат кожи возлюбленной. Нравилось, как огненная волна пожаром растекалась по шуршащей сухой траве. Но больше всего нравилось, что, когда засыпал, возлюбленная перебирала его волосы, и он слышал мерный перестук копыт лошадей, их тихое похрапывание, стрекот сверчков и шум ветра. В спальне отца были слышны только скрипы и мышиная возня.

Рано или поздно придется уйти наверх, его сын не должен быть зачат в конюшне, разве нет?

Драго остановился у входа: сегодня он был не один, и, увы, это не Лила пришла раньше условленного — Алион сидел возле стойла. Драго не сразу понял, чем занят брат.

— Что это? — вопрос заставил Алиона вздрогнуть и вскочить, он никак не ожидал увидеть здесь Драго. Разве конунгу не выводят коня уже оседланным и к парадному крыльцу?

— Это… Так, ничего. Нашел в комнате мамы, — замялся Алион, пряча книгу.

— Ты был в её горнице? — Драго почувствовал раздражение: то ли из-за самого присутствия незваного гостя, то ли из-за полного пренебрежения Алионом традиций степняков. Ну не заходят мужчины на женскую половину! И, уж тем более, не берут чужих вещей.

— Прости, как-то само вышло, — Алион не стал скрывать, что прочел мысли брата. — Знаешь, я все хочу понять, как она жила, что делала, о чем думала…

Драго крепче сжал зубы, отчего заиграли желваки:

— Как-то жила, просто жила. Детей рожала, воспитывала, что еще?!

— Она любила твоего отца? — прямо спросил Алион. Драго едва сдержался, очень хотелось ударить.

— Зачем ты спрашиваешь? — сквозь зубы спросил он.

— Драго, — Алион положил руку на плечо младшему брату, — не злись. Я просто… Просто хочу понять, что происходит… Почему все…так.

— Как так? — с вызовом начал Драго. Алион растеряно пожал плечами. А Драго продолжил. — Знаешь, что я точно понимаю? Что отец любил её и этим не снискал себе похвалы у своего народа. Родись я от степнячки, никто бы не дерзнул поднять мятеж.

— Родись ты от степнячки… — ты был бы не ты, — резонно заметил Алион, — и мы не были бы братьями.

Драго помолчал, потом продолжил, торопясь, словно слова жгли ему рот:

— Я был маленький, но помню, как сейчас. Мама рожала Оси. Вельма, ей помогавшая, что-то сделала не так. Мама впала в беспамятство, её мучал страшный жар. Вельма говорила, что мама все звала конунга. Ты уже знаешь, дела наших женщин — не наши дела. А отец ворвался в мамину горницу, приставил вельме нож к горлу и пригрозил — либо княгиня поправится, либо вельму сожгут на погребальном костре вместе с ней. Оси родилась при нем, вельма врала, что он сам все сделал. Старая дура… горазда была языком трепать. При всех позорить… — зло прошипел Драго.

— Твой отец спас маму, разве это плохо?

— Плохо лезть не в своё дело! Не должен мужчина быть слабым, понимаешь?

— В чем же здесь слабость? — Алион совсем растерялся.

— После Оси у них детей больше не родилось, отец сказал, что у него есть сын, а значит, будет кому править степняками: «У табуна не должно быть десяти пастухов, иначе каждый поведет своим путем, табун рассеется и погибнет».

— После рождения Оси, твой отец не посещал спальню княгини? — изумился Алион.

— Ты дурак? — прямо спросил Драго, ничуть не боясь обидеть. — Всякий раз, что ль, дети должны появляться, по-другому никак?

Алион зарделся, для эльдаров дети были сверхценностью, но, как он понял, у людей они были просто отпрысками, порою крайне нежелательным. Некоторые степняки даже не связывали близость с появлением детей — дети рождались от съеденной рыбы, или их надувало ветром, а чаще — смехом. Правда, таких дремучих было мало… Большинство все же было знакомо с азами физиологии.

— Разве это не здорово, что благодаря союзу двоих приходит кто-то третий? — робко спросил он.

— Угу, приходит и давай на себя одеяло тянуть… Особенно хорошо, когда это счастье голозадое срать под себя ходит и жрать просит, широко разевая пасть. А как подрастет — надел ему побольше давай. Сиди потом и дели наследство на десяток таких.