На другой стороне холма

Но вот утихли и едва слышимые голоса. Невидимый занавес поднялся, и послышались звуки рояля. Чья-то детская, ещё не умелая рука стала брать ноту за нотой. Казалось, вот-вот мелодия сфальшивит, но нет, каждая нота была верной. Рэю представилось, что даже сам рояль удивился: «И как это у него получается?».

Рэй узнал эту немножко грустную мелодию. Это была «Старинная французская песенка» из «Детского альбома» Чайковского. Мама её сама иногда играет дома для него и его сестрёнки Сэли. Сэла ещё совсем маленькая, она только-только учится ходить. И она совсем ничего не понимает в машинках. Рэй похвастался перед ней всем своим автопарком, а ей всё равно! Она даже не обратила внимание на игрушечный «Морион», такой же, как у папы, рубинового цвета! А ещё он любит есть вишню. Вот если перед ним поставить ведро вишни, то он его съест и ему ничего не будет! Только жаль, она ещё не созрела. А ждать так долго! Мама говорит, что вишня «появится» только недели через две. Хм, как она может появиться, когда она уже есть? Только зелёная. И потом, через две недели – это же всё равно, что на следующий год! Ну просто тоска! Так долго ждать…

Мелодия завершается, и на смену неуверенной детской руке приходит рука мастера. И вот та же самая мелодия, но в невероятно красивой, джазовой обработке, звучит уже совсем по-другому. Откуда-то из глубины невидимой сцены тебя обволакивает низкий звук контрабаса, и мягкая поступь ударных как тёплый летний дождь заглядывает в этот вечер в уютное кафе, из-за бархатных кулис.

И голос. Узкий луч юпитера освещает только руки и микрофон в ладонях невидимого певца. Тёплый, обволакивающий от плеч до кончиков пальцев ног, как самая тонкая шаль, голос наполняет тебя.

Уютный маленький круглый столик на двоих. Ты один. Пока. Ожидание. Дверь кафе открывается. Ты не видишь, кто вошёл, но тебе и не нужно видеть, ты и так знаешь, кто это.

Всё кафе, весь ты, весь мир заполняется мелодией крохотного джазового оркестра и словами впервые услышанной песни:

Когда-то в дальнем детстве

Дружил с девчонкой я.

В подъезде по соседству

Со мной она жила.

Играть любила в куклы

И с ними танцевать,

А я на новом велике

Любил её катать.

Она садилась спереди,

На раму, и когда

Мы мчались с ней,

        Кричала: «Эй!»,

Дворовая шпана.

И ветер её волосы

В лицо моё бросал,

А я ловил губами их,

Ловил и целовал.

18. Пробуждение

Рэй открывает глаза. Темнота. Музыка, звучавшая в его голове, постепенно растворяется. Лёжа на спине и глядя вверх, в черноту пространства, Кенн мысленно ощупывает своё тело и осторожно пытается двигать руками и ногами. Всё цело. Трудно оценить, с какой высоты он упал, и то, что он не просто остался жив, а ещё и не пострадал, можно вообще считать огромной удачей. Кости, конечно, болят, но главное – они целы.

Рэй медленно, осторожно поднимается и садится, ощупывая пространство вокруг себя. Снимает рюкзак. Термос наверняка разбился. Мокрая ткань рюкзака подтверждает опасения. Похоже, чаепитие отменяется. Тем не менее, именно рюкзак, а также плотная, тёплая одежда спасли Кенну жизнь и уберегли от травм во время падения.

Из бокового кармана рюкзака Рэй достаёт светодиодный фонарик-жучок и нажимает на ручку. Пространство заливает яркий белый свет. Зажмурившийся Рэй радуется: целый фонарь – вторая удача. Теперь можно осмотреться и сообразить, что делать дальше и как отсюда выбираться.

Рэй в большом гроте. На самом верху, близ стены, фонарь высвечивает узкий проём. Судя по приличной горке камней под ним, именно через него он сюда и попал. Расщелина находится на высоте двадцати трёх – двадцати пяти футов. В узкую щель виден кусочек прояснившегося после снегопада неба, на котором мерцают такие далёкие звёзды.

«Значит, уже ночь», – догадывается Рэй. – «Сколько же я пролежал без сознания?»

Он бросает взгляд на механический хронометр на руке. Полночь.

Достав из внутреннего кармана сотовый, Кенн пытается его включить, но чёрный безжизненный экран хоронит надежду связаться с внешним миром.

Стены грота испещрены многочисленными трещинами и выступами. Осыпь из-за обвала породы под расщелиной, в которую свалился Рэй, позволяет подняться футов на десять. Чтобы забраться ещё на шесть-семь футов вверх, придётся лезть по стене. Он, конечно, не скалолаз, но задача кажется вполне выполнимой. Вот только как преодолеть последние восемь-десять футов и выбраться на поверхность? Отверстие слишком узкое, и стенки его отвесные.

Луч фонаря опускается вниз, и Рэй обследует дно каменного мешка. У самого края осыпи он находит «Везербай», наполовину заваленный камнями. Карабин цел, лишь слегка поцарапан. В голове Кенна вырисовывается окончательный план спасения, что приносит значительное облегчение и уверенность в себе. Надо только дождаться утра. Лезть на стену с фонарём в руках глупо и безнадёжно.