На ее условиях

Платье, это платье виновато. Алесандеру стоило выбрать что-то другое. Может, тогда Симона не казалась бы русалкой и ему не пришлось бы смотреть, как мужчины окружают ее, готовые поддаться ее чарам. Он сам был готов поддаться. Может, если бы это платье надела Эзмерельда, Симону бы никто не заметил.

Но вот она рассмеялась чему-то, что сказал Маркел, и мерцание ее глаз, тепло ее улыбки убедили Алесандера — платье не имеет значения. Наряд только привлекал внимание, но удерживала его сама Симона. И Алесандеру не нравилось, сколько людей — сколько мужчин — оказывали ей это внимание. Он оставил ее… на сколько, минут на пятнадцать? И вот она уже в центре мужской компании, все еще под руку с Маркелом, который явно желал сбросить лет тридцать. И Алесандер знал, почему вся эта толпа собралась вокруг Симоны. Она была прекрасна, желанна, и все эти мужчины думали, что она — его новое развлечение, и все они хотели подхватить ее, когда она надоест Эскивелю. И это его вина. Никогда раньше Алесандера не видели под руку с женщиной, если он не спал с ней и не собирался позже от нее избавиться. Все его спутницы были временным украшением. Что ж, и эта женщина была временной, но он с ней не спал. Пока. И собирался это исправить в ближайшее время.

Алесандер пересек зал, улыбаясь с таким предвкушением, что Симона нахмурилась, глядя на него, и он понял, что уже забыл о разговоре с Эзмерельдой. Предвкушение было прекрасным чувством. Словно чуя что-то, другие мужчины неохотно вернулись к своим женщинам, остался только Маркел, который улыбнулся подошедшему Алесандеру.

— Ты везунчик, Алесандер. Симона не только прекрасна, она еще и умна и с чувством юмора. Обещай, что ты приведешь ее и на другие вечеринки.

— Какое совпадение, — улыбнулся Алесандер, по-хозяйски обнимая девушку. — Я не хотел ничего говорить, чтобы не отвлекать внимание гостей от твоего дня рождения, но скоро будет еще один праздник, и ты приглашен. Симона согласилась стать моей женой.

— Женой? Это же прекрасно!

— Я надеялся, что ты так скажешь. У Изобель и твоей жены были другие планы, насколько я знаю.

Маркел отмахнулся и положил руку на его плечо.

— Я был бы рад увидеть тебя зятем, но прекрасно понимал, что этого не случится. Между вами не было искры, чувства. Я пытался сказать об этом Эзмерельде, но она не хотела слушать. — Он пожал плечами. — Предпочла верить матери, которая забивала ей голову всякой чепухой.

— Я уже поговорил с Эзмерельдой.

— Bueno. Хорошо, что ты об этом подумал. — Маркел вздохнул. — Может, теперь, когда ты женишься, она забудет свои глупые мечты и увидит, что в мире есть другие мужчины. Надеюсь на это. А вам двоим я желаю большого счастья и много сыновей.

— Как Эзмерельда приняла новости? — спросила Симона, когда они возвращались в Гетарию.

Алесандер вписал машину в поворот и добавил скорости на ночном шоссе.

— Плакала.

— О!

— Потом умоляла.

— А!

— Потом пожелала нам счастья в совместной жизни. — Он не собирался рассказывать, что еще сказала Эзмерельда: что она сразу увидела связь между ними, поэтому и велела Симоне держаться подальше — потому что никогда раньше не ощущала угрозы. Ему было неуютно от этих слов. Симоне не нужно этого знать.

— Мило с ее стороны.

— Si, а с твоей стороны было хорошо подумать про то, чтобы ее вот так предупредить. Мне бы это в голову не пришло. У тебя благородная душа.

Эти слова заставили Симону рассмеяться.

— Ну, не знаю. Я бы хотела, чтобы нам не пришлось никого обманывать. Я думала только о Фелипе и никогда не предполагала, что могу кого-то ранить этим планом. Маркел будет разочарован.

— Нашим разводом?

— Да, — вздохнула девушка, — и тем, что у нас не будет сыновей, которых он пожелал.

Алесандер улыбнулся, у него было слишком хорошее настроение. Завтра он попросит у Фелипе ее руки. Алесандер не ожидал, что старик будет этому рад, но он привыкнет, особенно когда поймет, что удача наконец повернулась лицом к семье Ортксоа.

А когда старик согласится, Алесандер изменит договоренность. Симоне это не понравится, о, она его возненавидит, но будет поздно. Она будет принадлежать ему во всех смыслах этого слова.

— К чему такая спешка? — возмутился Фелипе. — Вы едва знакомы!

Они сидели втроем в старой беседке, заросшей виноградом. Солнце струилось сквозь листву, вдали мерцало море. Алесандер в очередной раз нашел что починить, а Симона выманила Фелипе из дому — насладиться погодой и ланчем. Фелипе разлил по бокалам прошлогоднее чаколи, поднимая бутылку высоко, чтобы дать вину играть, и явно получал удовольствие. А после ланча Алесандер попросил у него руки его внучки. Симона ждала, что это будет шоком для Фелипе, и так и случилось. Старик привыкал к Алесандеру все больше с каждым визитом, но десятилетия распрей между семьями не так легко забыть.

— Иногда ты просто знаешь, что этот человек создан для тебя, Abuelo.

— Но свадьба? Так быстро?

— Не так уж быстро. Как минимум месяц, чтобы оформить бумаги. Не раньше праздника урожая.

Фелипе нахмурился и повернулся к Алесандеру:

— Ты ее любишь?