На Ельнинской земле

Мне был известен только один путь. Не говоря никому ни слова, я отнес рукопись «Переворота» в типографию, чтобы выпустить пьесу отдельной брошюрой.

После того как «Переворот» был набран и сверстан, меня спросили:

— А сколько же экземпляров печатать?

Вопрос этот застал меня врасплох: я совершенно не знал, в каком количестве печатаются пьесы. Ельнинская газета выходила в количестве трех тысяч экземпляров.

Но для пьесы такой тираж почему-то показался мне определенно низким. И, подумав немного, я ответил:

— Печатайте десять тысяч!

И десять тысяч напечатали. Напечатали и говорят:

— Забирайте!

Но куда я дену такую уйму книжек? И чем расплачусь с типографией за работу и за бумагу? Об этом я раньше как-то не подумал…

Очутился я, прямо скажем, в довольно безвыходном положении. И трудно представить, чем бы все кончилось. Но… произошло «чудо».

Из каких-то неизвестных мне источников (сам я по этому поводу никуда не обращался) о моей пьесе узнал Смоленский губком комсомола. И он решил купить у меня и купил весь тираж пьесы «Переворот»!

Вряд ли стоит говорить, до какой степени это обрадовало меня.

Полученные деньги я все до копейки отдал типографии в погашение долга. И их едва-едва хватило. Что же касается авторского гонорара, то я о нем в то время не думал и не заботился. Мне достаточно было «славы».

Пьеса «Переворот» бесчисленное количество раз ставилась в деревнях Смоленской губернии молодежными драматическими кружками. И первое время мне это нравилось. Но довольно скоро я понял, что происходит это отнюдь не из-за хорошей пьесы, а из-за хорошей (то есть нужной, своевременной) темы.

И кончилось все вот чем.

В двадцать втором году, когда я переехал уже в Смоленск, мне однажды возле городского сада Блонье бросилась в глаза большая афиша, которая извещала смолян, что такого-то числа в клубе милиции будет поставлена пьеса М. Исаковского «Переворот».

Я прочел эту афишу не только без какой-либо радости, но скорее с большим огорчением. Мне стало неприятно, что пьеса «Переворот» еще, оказывается, существует.

И на следующий день в газете «Рабочий путь» я напечатал письмо в редакцию, в котором просил, чтобы пьесу мою «Переворот» не ставили. Я писал, что в свое время она, может статься, действительно была нужна и даже сыграла положительную роль, но что сейчас нужно искать для постановок другие, более совершенные и даже более современные пьесы.

Так нашло свой конец мое первое и единственное драматургическое произведение — пьеса «Переворот». У меня не сохранилось ни одного экземпляра «Переворота», ни одной строки его текста.

ПЕРЕЕЗД В СМОЛЕНСК

В начале двадцать первого года Смоленский губком РКП(б) назначил меня редактором губернской газеты «Рабочий путь». Извещение о своем назначении я получил, по всей видимости, числа двадцатого февраля. Но сразу в Смоленск не поехал: я попросил у губкома разрешения остаться на несколько дней в Ельне и такое разрешение получил.

В Ельне уже приступил к работе новый редактор газеты — Николай Анатольевич Верховский, и мне, собственно, делать было нечего. Кое-что я все же делал — помогал новому редактору, но больше того лентяйничал, бездельничал.

Всего я проработал в Ельне около двух с половиной лет и ни разу за это время не пользовался отпуском. По большей части я работал даже в те дни, которые считались выходными. Вот теперь поэтому и наверстывал упущенное: валялся сколько захочется в постели, подолгу бродил по городу, встречался с друзьями и знакомыми, кое-что читал. Словом, отдыхал как только мог.

Но время тем не менее шло своим чередом, и день отъезда наступил, казалось, гораздо быстрей, чем хотелось бы.

В Смоленск я попал в начале марта. День приезда, как и многие последующие дни, очень хорошо мне запомнились, запомнились потому, что именно в марте, именно в эти дни происходили и произошли события, чрезвычайно важные для всей нашей страны, для всего нашего народа, и я, приехав в Смоленск, как бы встретился в нем с этими событиями.

В первый же после приезда день я, войдя в редакцию «Рабочего пути», можно сказать, столкнулся со спешившим куда-то В. Н. Астровым, которого должен был сменить на посту редактора губернской газеты. Он остановился, поздоровался со мной и, воскликнув что-то вроде «Вот хорошо, что приехали!» — сразу же начал:

— Вы, наверно, следите за дискуссией о профсоюзах? Какой же точки зрения вы придерживаетесь, за кого вы, на какой вы платформе?..

Мне понравилось, что Валентин Николаевич интересуется моей точкой зрения: стало быть, и она что-нибудь значит!

И с особым удовлетворением я, помню, ответил:

— Я за ленинскую платформу, за Ленина.

Это была истинная правда.