На этот раз — это точно конец

Появившись в моей жизни, Лариска прочно заняла вакантное место сестры и подруги одновременно. Мои родители тоже всей душой прикипели к этой взбалмошной девице. Лариске было два года, когда умерла ее мама. Отец, вечно занятый на работе, заваливал Лариску с детства подарками и деньгами, нанимал ей нянь, репетиторов, но никогда не находил времени на общение с ней, а потом и вовсе женился на своей секретарше Милочке, которая в скорости произвела на свет ребенка женского пола и погрузилась в воспитание родной дочери, оставив падчерицу «плыть по течению». Став старше, Лариска начала платить «по счетам»: отца называла «папик», мачеху «Милка- копилка», а сводную сестру «Фекла в Фуксии». К совершеннолетию дочери по настоятельной рекомендации «Милки-копилки» отец подарил Лариске дом, и она полностью стала «отрезанным ломтем». Жизнь забила «полным ключом», и не всегда удачно. Именно в один из таких не очень удачных ее дней мы и познакомились у дома ясновидящей Ирины. Помня наказ ясновидящей поддерживать мою новую знакомую, я добросовестно исполняла свои обязанности и не раз спасала ту от беды.

Лариска часто дурачилась, шутила надо мной, но иногда очень серьезно заявляла:

— Светелкина, ты мне как мать, я тебя всегда буду слушаться во всем.

— Я не против, — с легкой иронией отвечала я.

Подруга изо всех сил старалась быть мне благодарной и буквально заваливала меня подарками, а если я начинала деликатно от них отказываться, по - настоящему обижалась и пропадала на несколько дней. Я сдавалась, отправляла сообщение на телефон: «Лорик, вернись, я все прощу и приму», и наша дружба возвращалась на круги своя.

* * *

Два года назад Лариска пригласила меня на презентацию посуды «BLUMARINE».

Хитрюга знала, что я обожаю фотографировать красивую посуду и точно не откажусь от поездки на презентацию. Мы приехали на двадцать минут раньше. Для мероприятия организаторы выбрали один из старинных особняков, звучала музыка, грациозно сновали официанты с подносами, и абсолютно повсюду стояла посуда: на всевозможных маленьких круглых столиках, деревянных, лакированных подставках, в витринах. Я вошла в азарт, щелкая кадр за кадром, и потеряла подругу из виду.

Остановившись у чайного сервиза с попугаями и на ходу соображая, какой уникальный коллаж я сделаю из этих фото, вдруг почувствовала чей -то пристальный взгляд. Обернувшись, я увидела высокого молодого мужчину, который с интересом наблюдал за моими действиями.

— Одно удовольствие смотреть, как вы работаете, — сказал он, поймав мой взгляд. — Феликс, — представился он.

—  Мария. Это не работа, это мое хобби, — уточнила я.

— Я не большой любитель посуды, но моя матушка буквально помешана на коллекционировании чашек, чайников и разных тарелочек, — с нежностью в голосе произнес Феликс. — Я хотел для нее приобрести что-то из представленных образцов, но глаза разбежались от блеска стекла и разнообразных рисунков. Может, выберем вместе, опираясь на ваш художественный вкус и зоркое око? — подмигнув мне, сказал он.

— Я специалист по PR, так что перейду сразу к делу: ваши ответы на несколько моих вопросов помогут сделать нам вместе правильный выбор!

— Я готов!

Мне потребовалось несколько минут, чтобы я поняла, какие вкусы и интересы у женщины, воспитавшей замечательного сына во всех отношениях. Феликс и сам не заметил, как рассказал мне о своем бизнесе, увлечениях, семейном положении. 

Так, переходя от одного образца к другому, мы пропустили начало презентации. Одна часть мероприятия сменяла другую. Выступали специально приехавшие из Италии представители фабрики — с небольшим перерывом на фуршет, была музыкальная пауза, а затем началась благотворительная часть вечера, аукцион.

Мы с Феликсом посоветовались, и оба остановили свой выбор на круглом сервировочном блюде из костяного фарфора.

— Лот номер семнадцать: блюдо сервировочное из костяного фарфора. Цвета декора: черный, красный, желтый, золотой. Стартовая цена — десять тысяч рублей, — объявил лицитатор. 

Феликс поднял табличку с номером семнадцать.

 — Десять тысяч, раз…

 — Двадцать тысяч! — прозвучал знакомый голос.

Я оглянулась и чуть не расхохоталась. Лариска, которая исчезла в неизвестном направлении, как только мы переступили порог особняка, опять появилась в зале, строила мне жуткие гримасы и подмигивала по очереди то правым, то левым глазом.

«Зачем ей блюдо?» — подумала я и вспомнила резные посудные шкафы с хрусталем и фарфором на всех полках в столовой у нее дома.

— Двадцать тысяч, раз…

— Тридцать тысяч, — вновь вступил в торги Феликс.

Я не знаю, что там надумала Лариска про нас с Феликсом, но вид у нее был хитрый и коварный.

Одному Богу известно, до чего бы дошли эти торги, если бы я не отправила на Ларискин телефон смску, требуя прекратить затеянный ею балаган.

— Восемьдесят тысяч, раз… Восемьдесят тысяч, два…Восемьдесят тысяч, три! Продано!

Удар молотка лицитатора завершил торг, и Феликс стал счастливым обладателем сервировочного блюда.

Мне было его жаль. Я делала Лариске страшные злые глаза, но она не понимала, почему я сержусь.