На фарватерах Севастополя

«Неужели сегодня идем? — задал себе вопрос Трясцин. — Сегодня!» — Он был радостно возбужден. Надо сказать, что каждый моряк, любящий море и морскую службу, в душе немножко поэт.

Постоянное общение с величественной и могучей стихией накладывает на моряка свой особый отпечаток, однако часто за суровой внешностью скрывается горячая любовь к морю и людям, плавающим на кораблях.

Я знаю многих офицеров флота, по–настоящему влюбленных в море и морскую службу. Это чувство преобладает у них над всеми другими. Такие люди не признают ничего, кроме палубы военного корабля и морской стихии.

Итак, в первых числах января планировалась высадка десанта в Евпаторию. Десант являлся составной частью общего наступления войск Закавказского фронта, высадившихся на Керченском полуострове. Наступление войск фронта намечалось на 6 января. В Евпаторийской операции должны были участвовать корабли нашего соединения: базовый тральщик «Взрыватель» и семь катеров–охотников. Для перевозки техники десанта был выделен мощный морской буксир «СП‑14».

В этой операции, которая готовилась здесь, у нас на глазах, очень хотели принять участие многие офицеры и матросы нашего соединения. Участвовать в операции просились и полковой комиссар Бойко, и флагманский штурман Дзевялтовский, и другие офицеры штаба.

Словно привязанный, ходил наш штабной телефонист старший матрос Чиликов за флагманским штурманом, надоедая своей просьбой. Он надеялся, что Иван Иванович пойдет на кораблях десанта и его возьмет с собой.

Возглавлять операцию должен был капитан 2 ранга Николай Васильевич Буслаев. В эти дни он впервые появился на нашем КП. Это был моложавый, невысокого роста офицер с правильными чертами лица, с энергичной складкой бровей и упрямым подбородком. Он оказался уроженцем Евпатории.

Весь наш штаб вместе с Буслаевым деятельно и неутомимо готовил операцию. Проводились ночные тренировки по высадке десанта в Камышовой бухте.

Вскоре комиссаром высадки десанта был назначен, по его настойчивой просьбе, полковой комиссар Бойко.

— Порядок! — сказал он и взял на себя с плеч Буслаева многие организационные вопросы, требующие немедленного решения.

Полковой комиссар брал с собой связным, не без содействия Ивана Ивановича, старшего матроса Чиликова. Нам жалко было расставаться с этим молодым, неутомимым в труде и расторопным пареньком с ямочками на щеках, как у девушки, — с веселой улыбкой на лице. Коренной москвич, он часто с восторгом рассказывал матросам о Москве и московских заводах и писал длинные трогательные письма (как и в этот раз перед походом) своей любимой, тоже москвичке. Рассказывая о ней приятелям–матросам, он частенько называл ее с уважением Елена Ивановна. Получая письма из Москвы, Чиликов иногда говорил мне:

— Вот ребята с завода спрашивают Лену: а как там воюет наш Чиликов? А что я ей напишу? Что сижу в подземелье с телефонной трубкой в руке?

Сейчас его мечта бить фашистов сбылась — он шел в операцию.

Просьба Ивана Ивановича Дзевялтовского, как и многих других офицеров, была отклонена. Штурманом отряда десантных кораблей назначен был штурман дивизиона тральщиков молодой, краснощекий, всегда веселый лейтенант Марковчин.

— Вот видишь, — говорил мне Иван Иванович, — какой черт нас с тобой дернул согласиться работать в штабе. Плавали бы на торпедных катерах, уже сколько бы немцев отправили на тот свет!

В день выхода кораблей с утра налетел на город снежный буран. Он слепил людей, крутил поземкой по обезлюдевшей набережной, засыпал снегом палубы кораблей. А на море бушевал шторм. Холодные волны глухо били в каменистый берег, и гул моря сливался с гулом артиллерийской канонады. В такую погоду противник не ожидает нападения с моря, но и для кораблей десанта тяжело.

Неожиданно к вечеру штормовой ветер стал утихать, волна улеглась, шла тягучая мертвая зыбь.

Наступила ночь. Ветер гнал с берега и крутых холмов, окружавших бухту, мелкий снег вместе с береговым песком. Холодные брызги, падая на палубу катера, замерзали, палуба становилась скользкой и покатой, обмерзали и звенели ванты, трещали и ломались парусиновые обвесы на мостике.

Только вернувшись с совещания, командиры катеров узнали, где и когда точно будет высаживаться десант. Высаживаться в знакомом порту Евпатория, где недавно побывали наши катера с группой разведчиков.

Началась посадка десантных войск на корабли. В кромешной тьме слышались приглушенные слова команды, лязг железа, крепкая ругань и чей–то хриплый кашель. Скрипели сходни, ломались подкладываемые при погрузке пушек доски, вспыхивали и тотчас же гасли электрические фонарики, освещая солдат на обледенелых палубах и скользких трапах.

Старший лейтенант Остренко, теперь командир звена стоял на корме катера № 081, когда в приемке боезапаса произошла заминка. Небольшого роста боец с ящиком патронов в руках споткнулся на трапе и, навалившись всем телом на леер, повис над водой.

Он мог упасть в воду, но не хотел бросить ящика.