На фейсбуке с сыном

Леон с определенного момента убедился, что никакого отставания от сверстников у вас не происходит, несмотря на все прогнозы врачей. А скорее наоборот. Казичек в школе был отличником несмотря на то, что хулиганил, курил в туалете и воровал вино из стоящей в кладовке бутыли. Я утверждала (про склонность к пьянству), что это все гены — дурная унаследованная мутация из набора хромосом Леона, и была этим обеспокоена. А Леон считал, что Казичек делает то, что и должен делать подросток его возраста, и говорил, что беспокоился бы как раз в том случае, если бы Казичек этого неделал. И это свое убеждение он претворял в жизнь удивительными способами. Например, как-то раз он встретил в прихожей Казичка, тайком накурившегося сигаретами «Спорт» в уборной (да, сыночек, Ты ведь помнишь, у нас была именно уборная — я бы погрешила против истины, если бы сказала «туалет»). Казичек накурился до такого состояния, что голова у него, верно, закружилась и он потерял равновесие (как Ты однажды в Нью-Йорке после марихуаны). Леон, заметив это, тут же принял решение — вынуждена констатировать, что ни со мной, ни с бабой Мартой он его не согласовал и на наши протесты никакого внимания не обратил: своему старшему (на тот момент четырнадцати с половиной лет) сыну — «из заботы о здоровье» — разрешил курить «как положено», то есть официально. И вскоре наша квартира стала напоминать дешевые курильни гашиша, только дыму было еще больше. Дедушка Брунон опасными испарениями из папирос марки «Морские» задавал этой вони тон, Леон приправлял его духом «Экстра крепких» без фильтра, Казичек дополнял своим «Спортом», а я увенчивала этот букет деликатным дымком папирос «Пласке». Иногда, особенно к вечеру, когда после целого дня дым собирался под потолком густыми клубами и превращался в серые тучи — напоминало это, сыночек, баню. Бабушка Марта от этого нашествия никотина расстраивалась: главным образом переживала о накрахмаленных с большим трудом занавесках. Они в течение двух недель из белоснежных становились бронзово-коричневыми, а бабушка такого непотребства, будучи еще довоенной и крепко онемеченной фрау, терпеть не могла. К тому же она утверждала, что наши домашние животные, кот Мурзин и пес Азор, всегда с улицы поскорее домой спешат вернуться, потому как стали никотинозависимыми. Да и Твой, сыночек, маленький рост — а чего уж там говорить, был Ты в определенном возрасте маленьким и невзрачным — баба Марта объясняла влиянием задымленного воздуха, которым Ты дышал. Но уж это очевидная была неправда — достаточно взглянуть на Твоего внушительных размеров брата Казичка, а ведь он не только пассивно, но и весьма активно курил с самой ранней юности.

Но это меня снова понесло не в ту степь, ведь не о зависимостях мы с Леоном в эти наши вечера говорили — мы говорили о планах, о ваших с Казичком перспективах и устремлениях. И он и я — мы оба понимали, что вы и сами себе планы выработаете, нас не спросите, но как родители мы должны были вам советами помогать. Леон-то на родительские собрания в вашей средней школе номер шесть, названной в честь заслуженной нимфоманки и коммунистки Ганки Савицкой ¹⁰⁶, не ходил. А зря. Потому что если бы ходил — собственными ушами бы услышал, что отправил в школу упрямых, непокорных, не подчиняющихся дисциплине сыновей. Казичек авторитета учителей не признавал и дерзко на уроках «умничал» (что бы сие ни значило), бормотал себе под нос ругательства, на переменах нередко дрался. И в то же время Леон бы услышал, что его первенец по большинству предметов имеет наивысший балл — в том числе у тех учителей, которые из-за бунтовского характера должны были бы к нему придираться. На Твоих родительских собраниях я выслушивала примерно то же, за тем исключением, что от Тебя «папиросами не воняло», Ты истерик не закатывал и почти не ругался. Времена тогда были такие, что никто особо не волновался о том, чтобы сохранить приватность или не задеть на собрании родительские чувства. Учительницы (чаще, чем учителя) публично, при всех остальных родителях, зачитывали оценки отдельных учеников и часто сопровождали чтение не самыми доброжелательными комментариями. Назвать ученика «дураком» или «тупицей» было в порядке вещей. А для большего эффекта плюс стыда и боли было принято сравнивать остальных с отличниками. И вы с Казичком были как раз такими образцами, с которыми сравнивали остальных. Это меня наполняло материнской гордостью, но радости я не испытывала — по причине сочувствия родителям «дурака» и «тупицы». И даже наоборот — мне было как будто неловко, что вы так отлично учитесь.

Но вернемся к нашим планам на вашу жизнь.