На фиг нужен!

– С наступающим! – поздравил он мать перед выходом и попросил, чтобы та открыла подарок ровно в полночь. – А я тебе позвоню.

– Позвони, – странно улыбнулась ему Нинель Владимировна и распахнула перед сыном дверь. – Хорошего тебе Нового года, Юрочка.

– И тебе, мам, – сказал напоследок тот и не оборачиваясь спустился, автоматически отметив, что не услышал, как в двери щелкнул замок.

* * *

Ровно в полночь Юрий Юрьевич Кунеевский безуспешно пытался дозвониться до собственной матери. «Не слышит, наверное, или связь плохая», – рассудил он и решил перезвонить чуть позже.

Но позже жизнерадостное веселье товарищей подчинило его себе, оглушило дурацкими тостами, женским смехом, заставило забыть о собственных планах и переключиться на праздник.

С удивительной настойчивостью звонила Нинель Владимировне и Катенька Прахт, пытаясь подтвердить, что они с мужем не пропали и обязательно явятся, только попозже.

– Уснула, наверное. Может, не пойдем? – с надеждой предложил жене Яков, но, как выяснилось, напрасно.

– Пойдем, – сверкнула глазами Катя и, подчинившись невнятной тревоге, вытащила своего благоверного на мороз, вручив пакет с предназначенными для Кунеевской подарками.

– А можно чуть помедленнее? – взмолился взмыленный от быстрой ходьбы супруг и тут же получил тычок в спину:

– Нельзя, Зайчонок! Немного осталось. Не понимаешь, что ли, человек ждет.

* * *

Нинель Владимировна Кунеевская и правда ждала своих гостей, лежа на кровати в шелковом изумрудном платье, в полузабытьи ощущая, как покидает ее жизнь, насильственно, путем разных психологических ухищрений поддерживаемая в ней вот уже больше полугода, с того самого момента, когда она открыла дверь в свою спальню и увидела своего Юру с той молодой и наглой, лица которой даже не запомнила. «Зачем?!» – не переставала задавать себе один и тот же вопрос Нинель Владимировна, попутно отмечая, как полоска света перед глазами становится все уже и уже. В этот раз она рассчитала все правильно, выбрав путь, лишенный физических страданий. «Всего-то горсть маленьких таблеточек, и человек сам себя отключает от аппарата искусственного дыхания», – еле заметно улыбалась Нинель Владимировна и вновь гордилась собой, своей безотказной волей и умением проигрывать.

О том, что его мать мертва, Юрию Юрьевичу Кунеевскому сообщил мужчина, представившийся мужем коллеги Нинель Владимировны. Сама Катенька Прахт это сделать не осмелилась,

невзирая на то, что записка со словами «Сын Юра», и дальше номер, адресовалась именно ей, она это почувствовала. Рядом с пустой коробкой из-под снотворного лежала пластиковая карта, код которой заблаговременно был озвучен самой Нинель Владимировной несколькими часами раньше.

До приезда Юры Екатерина Сергеевна сидела возле своей начальницы и держала ту за руку, внимательно вглядываясь в лицо покойной: тающая на глазах сеточка мелких морщин – результат когда-то живой мимики – и как будто съежившаяся в размерах розовая родинка на лбу. «А ведь она была такой интересной», – чуть слышно вздохнула Катя Прахт и, смахнув слезы, уступила место у кровати Юрию Юрьевичу Кунеевскому.

Давай разведемся

1

Ничто не предвещало такого поворота событий. Наоборот – впервые за столько лет перед Ларисой наконец-то забрезжила надежда, что кризис закончится не только в стране, но и в их со Славой непростой жизни. А что? За пять лет раскрутиться на рынке не каждый сможет, а вот они смогли, хотя начинали и сами не верили, что получится. Это кому скажи! Она – музработник, он – инженер, в конце восьмидесятых переквалифицировавшийся в помощника комсомольского лидера Тихановского, со временем возглавившего местный филиал знаменитого московского банка «И», вошедшего в историю тем, что обобрал огромное количество вкладчиков. К большим деньгам Ларисиного Славу, разумеется, не допустили, но и на улице не оставили, с широкого барского плеча предоставив шикарное место охранника при входе в банк. «Сутки через трое», – посулил ему Тихановский и пообещал, что со временем отправит служить в банковский профилакторий встречать гостей и обеспечивать им полную неприкосновенность вкупе с досугом.

– Я инженер, а не клоун, – оскорбился Слава, забыв, что дома – двое детей и жена без работы.

– Ну, как знаешь, братан, – столкнувшись с человеческой неблагодарностью, погрустнел глава банка и показал бывшему помощнику на дверь.

– Ты не инженер, – выслушав мужа, расплакалась Лариса, а потом рассвирепела: – Ты точно клоун. Ты, Крюков, дебил. Я даже не знаю, кто ты!

– Не кричи, – раздраженно отмахнулся от жены Слава и ушел к детям рассказывать сказку перед сном, надеясь, что застрянет возле своих сорванцов надолго и вернется к жене, когда та будет досматривать десятый сон. Но, похоже, сегодня все было против него, даже собственные дети, и те клевали носом вместо того, чтобы лупить друг друга подушками и скакать по постели до изнеможения.

– Вот и сказке конец, а кто слушал, молодец, – ровно через пятнадцать минут, к своему огромному сожалению, подвел итог Слава и пожелал сыновьям спокойной ночи.