На фиг нужен!

– Бабушка, – бросилась к ней она, и старуха испуганно нагнулась: за спиной у посетительницы стоял мужик, с любопытством разглядывающий ее немудреную обстановку. – Вы меня узнаете?

Старуха отрицательно покачала головой, по внешнему виду ее было похоже, что та пребывает в каком-то трансе.

– Она, может, глухая? – прошептал ей в ухо водитель, начавший опасаться за свою безопасность. – Слышали, сама с собой разговаривает и голос как из бочки.

– Нет, она нормальная, – без уверенности в голосе ответила ему Лариса и достала из паспорта небольшую Славину фотокарточку: – Посмотрите, пожалуйста. Это мой муж. Он живой?

Бабка положила ладонь на фотографию, пошевелила губами, потом поводила снимком над коптившей свечой и вернула его хозяйке:

– Дома, – прошелестела она.

– Спит? – подсказала ей Лариса.

– Спит, – спокойно повторила та.

– Значит, живой?

– Конечно, живой, – уверенно произнес водитель, не понимая, о чем его клиентка беседует с этой сумасшедшей. – Говорит же, спит. Значит, живой. А вы что думали?

– А я… – поперхнулась Лариса, – думала, что он мертвый.

Таксист отнесся к ее словам с уважением и не взял ничего сверх счетчика, рассудив, что брать с убогих – грех, а в том, что эта женщина не в своем уме, он даже не сомневался.

– Возьмите-возьмите, – пихала ему деньги в приоткрытое окно Лариса, чувствовавшая себя неуютно из-за того, что доставила человеку столько неудобств.

– Не надо, женщина, – в который раз отказался водитель и специально потом посмотрел на номер дома, чтобы, не дай бог, вновь не оказаться с «этой психопаткой» в одной машине.

Вернувшись домой, Лариса позвонила в офис, обнаружила там Свету, пожурила, что та задерживается допоздна, и предупредила, что на работу завтра не выйдет, побудет дома.

– Отдыхайте, Лариса Георгиевна, – великодушно разрешила ей глупая Света, как будто лично от нее зависело, приходить начальнице на работу или остаться дома. – Выздоравливайте, – добавила она напоследок и бесцеремонно повесила трубку.

«Ну надо же, какая идиотка!» – развеселилась Лариса и разыскала в телефонном справочнике номер автовокзала. В справочном ей довольно вежливо ответили, что прямых рейсов до богом забытого «Прибрежного» сроду не существовало, а на вопрос, как же туда добраться, привычно порекомендовали – автобус на Калду, остановка Пронино, дальше пешком через лесопосадку километра три.

– Сколько? – переспросила Лариса.

– Три, – абсолютно спокойно, без тени раздражения ответил в потрескивающей трубке голос. – А что вы так удивляетесь? Вы не в Америке! У нас автобанов нет. Если повезет, попутку поймаете.

– Тогда скажите, во сколько уходит первый автобус на эту вашу Калду?

– В семь тридцать, – заученно ответила трубка, и раздались короткие гудки.

– Я завтра в командировку, – оповестила Лариса сыновей, хотя вполне бы могла не говорить им ни слова. – Село Калда.

– Калда? – изумился старший сын и даже достал отцовский атлас автомобильных дорог, где разыскал Зарецкую область. – Вообще-то пилить прилично. Смотри, – протянул он матери свернутую карту.

– Ничего страшного, – пожала плечами Лариса. «Далеко пилить» не могло помешать ее главному желанию: обрести спокойствие и освободиться от чувства вины, которое заставляло просыпаться ночами и долго таращиться в потолок, снова и снова перебирая детали того самого опознания. Мысленно она, естественно, готовила себя к тому, что поездка окажется абсолютно бесполезной, что чудес не бывает, что предчувствие – это не аргумент, нужны факты. А факты говорят против. Неужели Семеныч не узнал бы Славу? Конечно бы, узнал, убеждала себя Лариса. Но чем активнее она это делала, тем сильнее становилась тревога – вдруг, отказавшись от поездки, она проигнорирует подсказки судьбы и всегда будет жалеть об этом. Всю ночь она ворочалась с боку на бок, периодически включая свет для того, чтобы отметить, насколько продвинулась вперед часовая стрелка. К утру ей стало понятно, что ехать на вокзал надо раньше, потому что находиться в замкнутом пространстве квартиры просто невыносимо. Она растолкала Антона и предложила ему пропустить школу в порядке исключения.

– Отлично, – процедил сквозь сон парень и перевернулся на другой бок, не став ломать голову над тем, что снизошло на обычно строгую мать.

– До вечера. – Она поправила на нем одеяло и уже через полчаса тряслась в полупустом трамвае, а потом четыре с половиной – в доисторическом автобусе, желтые сиденья которого были любовно исписаны несколькими поколениями пассажиров. В дороге выяснилось, что несколько человек так же, как и она, едут в «Прибрежный», причем в первый раз, а потому волнуются в ожидании благословенного Пронина.

– Давайте держаться рядом, – предложил ей благообразный мужчина в пальто с каракулевым воротником времен ее юности и решительно направился напрямую к водителю и взял с того обещание заранее оповестить о приближении Пронино, после чего вернулся на место и, перегнувшись через сиденье, предельно вежливо поинтересовался, каково семейное положение его спутницы.

– Вдова, – сухо ответила попутчику Лариса и уставилась в окно.