На фига попу гармонь...

– Вз-з-д-ор-р! После работы с лисицами они сделали заявление, что являются выдрами и работают на американскую, английскую и немецкую разведки… Вот по заданию своих шефов они и зажгли наше родное, советское, синее море… Смерть шпионам!

– А я против!.. – хотел взять слово Явлинский, но его опередил Михаил Сергеевич Горбачев.

– Даду-даду-даду интервью… и скажу вам о лисичках. Это наши застрельщики… Зажгли прожектор перестройки, и воссияло синее море, до самого Индийского океана, и Америка дала нам десять миллиардов долларов кредита…

– А я против!..

– Какой к черту кредит! – возмутился Жириновский. – Эти лисички – не лисички, а соколы Жириновского… Они помочили свои лапы, то есть крылья… то есть хвосты, в синем море, а теперь помочатся в Индийском океане. Плевать они на всех хотели!

– А я против!..

– Море они не сжигали, – перебил Явлинского Чубайс, – а хотели приватизировать, но коммуняки не дали им это сделать и сами подожгли синее море, свалив все на демократов… Но я отключу рубильник и погашу не только море, но и все города и села… Вообще ничего светить не будет… даже прожектор перестройки… Потому что за все надо платить… С вас десять миллиардов, Михаил Сергеевич. Утром деньги – вечером стулья!..

– Я против! – получил наконец слово Явлинский, но забыл, чего хотел сказать. – Ах, да! Лисички выполняли программу «Сто дней», но не уложились в сроки… на десятый год море и загорелось… Господа! Покупайте яблоки!..

«Ух! – и приснится же кошмар», – подскочил с лавки человек в плаще.

– Я проти-и-в, я проти-и-в, – передразнил кое-кого. – Во всем виноваты гармонисты! – не раздеваясь, плюхнулся на мятую постель и тут же захрапел, на этот раз без сновидений.

* * *

Жена дядьки Кузьмы, тетка Клавдия, весь день прождала своего суженого, но он все не приходил.

Давно уже притопали из лесу его собутыльники, а благоверного все не наблюдалось, и вдруг, выйдя на улицу, она увидела, что супруг – с гармонью за одним плечом, с барабаном за другим – хлопает кнутом и гонит стадо.

«Допилси-и! До белой горячки… За коровами уже гоняется», – шмыгнула в дом и кинулась к альбому с фотографиями. «Ну и рожа у него на всех снимках, – подумала она. – Только маньяков пугать!.. А вот, вроде бы, и ничего, – рассматривала карточку мужа в семилетнем возрасте за школьной партой. – Пока перемена не началась, трезвый еще», – положила фотку за пазуху и направилась к ворожее, чтоб та отвела мужа от водки.

«Городские мужики рядом с винным магазином пройти не могут – враз блюют», – вспомнила она слова местной кол-дуньи. Правда, наглядного примера не было, потому как из деревенских никто лечиться не желал.

«Какая это болезнь? – рассуждали они. – Сами пойдем по-утряне и вылечимся… Зато смысл жизни останется при нас!»

«Я те покажу «смысл жизни!»» – злорадствовала тетка Клавдия, быстрым шагом топая по пыльной улице. «Завтра захочешь, зараза, выпить, а она у тебя колом поперек горла встанет! – довольно хихикнула женщина, постучав в дверь перекошенной избы. – Сразу видно, что не аферистка, раз деньгами не берет», – все же со страхом переступила порог.

Ворожея, не старая еще, крепкая баба во всем черном, остро глянула на гостью.

– Проходи, проходи, красавица… Мужа хочешь от пьянства избавить? Вижу! Все вижу. Это я могу, – уселась за стол, указав пришедшей на соседний стул, и зажгла две свечи.

У тетки Клавдии по телу, громко топая, пробежала огромная мурашка. «Свят, свят, свят!» – подумала она, протягивая целительнице фотографию мужа.

– 0-о-й! – вздрогнула ворожея. – Тяжелый случай, – стала делать пассы над снимком.

Пока тетка Клавдия внимательно глядела на фотографию, ей померещилось, что мальчишка показал колдунье фигу. «С нами крестная сила», – исподтишка перекрестилась она, вновь ощутив мурашку.

– Чего принесла-то, яички? – отвлеклась от кодирования ворожея. – Клади вон на стол и иди… Утро вечера мудренее, а я тут… поколдую одна, потому как случай очень тяжелый. Семь лет он не пил, не курил и не спал с женщинами… Тетка Клавдия поразилась.

– … А потом пошел в школу… И ты иди! – еще раз произнесла целительница.

Тетка Клавдия радостно вскочила, почувствовав, как мурашка грохнулась на пол. Переступив через нее, она облегченно бросилась к двери. «Отпился ты теперь, милок», – словно на крыльях, летела домой, вспоминая, сколько натерпелась из-за мужа страху. Но не жалела, что посетила ворожею. Почему-то немного жалко было лишь свалившуюся с нее мурашку…

Фээсбэшники с пришедшим Буратино до темна резались в карты на деньги. Играли в подкидного дурачка, и Буратинке ужасно везло.

– Ты нечестно играешь, деревянный! – злился Иван Крутой.

– Папой клянусь! Всё путем, – отвечал шулер.

Пальцы его быстро мелькали, раздавая карты.

– Нет! Не идет масть, – переживал Железнов. – Никогда не будет у меня своей фирмы по производству пончиков имени Рихарда Зорге[6].

– Бурек! Ну ты обурел… Откуда у тебя появился туз? – заорал Иван Крутой, с горечью понимая, что мечта заиметь кафе «Штирлиц» отодвинулась в туманную даль.