На фланге линии Маннергейма. Битва за Тайпале

И в Москве, и в Ленинграде командирам было о чем задуматься. К концу декабря линия Маннергейма не была прорвана ни на одном участке. Потери исчислялись тысячами. Новый план действий находился еще в стадии подготовки. Вероятно, вследствие всего этого на всем протяжении фронта от Кивиниеми до Тайпале воцарилось относительное затишье.

Лихие настроения начала войны сменились глубокой задумчивостью и недоумением. «Непобедимая и легендарная» Рабоче-Крестьянская Красная армия, так быстро и почти бескровно присоединившая западные земли Украины и Белоруссии, героически сражавшаяся и победившая японцев на Дальнем Востоке, уперлась в крохотный перешеек, остановленная плохо вооруженным маленьким народом, не желавшим повернуть свои пушки против своих же «поработителей-капиталистов». И не просто была остановлена, а понесла урон, о котором трубила западная пресса.

В неглубоком тылу, в окрестностях Рауту и Метсяпиртти, полевые госпитали начали не справляться с новыми партиями пострадавших бойцов. Из-за реки Тайпалеен-йоки потоком прибывали покалеченные пехотинцы и обгоревшие танкисты, жертвы финских пулеметов с рваными пулевыми ранениями и подорвавшиеся на минах с оторванными конечностями. И конечно же, тела, тела, тела. Подчас в нелепых позах, застывшие на морозе в момент, когда их настигла смерть, припорошенные снегом, который уже не таял на серых осунувшихся лицах.

Сначала всех погибших, которых удалось вытащить с поля боя, а также умерших от ран в госпитале или медсанбате складывали в большие штабеля неподалеку от госпитальных палаток, стыдливо прикрывая ельником или кустами. Время от времени политсостав воюющих частей устраивал торжественные похороны, переходящие в митинги с привлечением находившихся на отдыхе подразделений. Но вместо патриотического подъема такие митинги производили на солдат гнетущее впечатление. Сегодня они хоронили тех, кто погиб на передовой, куда завтра надлежало отправиться им.

В дальнейшем, когда поток погибших превысил любые самые смелые предварительные оценки, их стали хоронить, подрывая толом мерзлую землю и заполняя братские могилы до краев. Ни о каких выдачах тел семьям погибших не могло быть и речи. Это потребовало бы индустриализации похоронного дела, с которой невозможно было бы скрыть истинные масштабы потерь в затеянной авантюре. Но если мертвых можно было захоронить здесь же, неподалеку от места боев, то с многочисленными ранеными дело обстояло сложней. Но и из этой щекотливой ситуации был найден выход.

На юг, к Ленинграду потянулись длинные эшелоны, забитые ранеными и обмороженными бойцами. Когда все имеющиеся под прием раненых площади были заполнены, поток выбывших из строя бойцов устремился дальше. Огибая затемненный город, составы направлялись в глубокую российскую провинцию, чтобы там распределить по различным больницам и госпиталям жертв войны и создать впечатление, что потерь не так уж и много.

Катастрофические потери, отсутствие четкого управления, неразбериха с воюющими и тыловыми частями, расхождение между словами и делом, идущее с самых верхов, все это в течение декабря 1939 года так деморализовало армию на плацдарме у Тайпалеен-йоки, что признак разложения воюющих соединений грозил свести на нет всю задуманную кампанию. Если за рекой, в Метсяпиртти и Рауту, еще каким-то образом дисциплина соблюдалась, то на передовой она отсутствовала напрочь. Прибывавшие с инспекцией проверяющие с трудом могли назвать грязных и обросших солдат «воинами Красной армии». Первое, что бросалось в глаза в расположениях частей, так это грязь, захламленность и отсутствие какой-либо системы и порядка, всегда присущих войсковой части. Отказы идти в атаку и неподчинения старшим по званию стали массовым явлением.

Все, что представляла собой армия в 1939 году необходимо было кардинально менять. Менять обмундирование, оснащение, тактику. В противном случае создавалось впечатление, что не советские части будут прорывать позиции финнов, а финны вытеснят РККА за старую границу.

Москва принялась за тотальную реорганизацию.

Январское «затишье»

С наступлением Нового года перемены коснулись всего — начиная от управления войсками высшим командованием и кончая условиями окопного быта солдата.

Реорганизация началась даже немного раньше наступления 1940 года. За несколько дней до этого события все войска, сосредоточенные перед линией Маннергейма, были поделены на две армии — 7-ю и вновь образованную 13-ю. Помимо удобства в управлении, разделение имело еще одно значение — здоровая конкуренция между командующими должна была подстегнуть их на принятие оптимальных решений для прорыва финской полосы укреплений.