На Фонтанке водку пил… (сборник)

В достоверности сообщаемой ниже детали Р. не вполне уверен, но Володя Бортко убежденно повторяет легенду о том, что свою первую ночь в Ленинграде он провел не в гостинице, а под кровлей артиста Р. Даже если это и не так, легенда вовсе недурна и открывает перед Р. новые возможности. Превратив свою квартиру в приют для начинающих режиссеров, он мог бы снискать завидную популярность и хоть раз в жизни прилично заработать…

Договор Булгакова с БДТ вклеен в альбом для фотографий с газетными вырезками, картинками и другими заметными материалами. Кто вел альбом?.. Сперва Р. показалось, что Елена Сергеевна. Но потом, перечтя воспоминания разных лиц, он понял, что альбомы самым аккуратным образом заполнял сам Михаил Афанасьевич, давая Елене Сергеевне добрый пример на будущее.

Но прежде чем показать сам договор, автор обращает внимание на его черновик. Он затаился в невзрачной серой папочке по соседству с альбомом. Внимание, дорогой читатель!..

Машинописный лист, скверная желтая бумага, прорванная в месте перекрестных сгибов. Дотошная правка красным карандашом (Булгаков) и редкая — черным (Чесноков). Так и видишь, как они сидят над официальным текстом, правят его и правят, понимая оппонента с полуслова и борясь за интересы высоких своих сторон…

Впрочем, может быть, Булгаков изучал проект в кабинете, а Чесноков ждал его реакции в гостиной? Или даже в гостинице…

«В ту пору он уже поселился на Большой Пироговке, — пишет С. Ермолинский. — При нэпе появились люди, которые имели право построить небольшой дом и становились его частными владельцами. У одного из таких застройщиков Булгаков и арендовал трехкомнатную квартиру, немалая по тем временам роскошь. Из небольшой квадратной столовой три ступеньки вниз вели в его кабинет. Там стояли некрашеные стеллажи с грудой книг и старых журналов[Курсив мой. — В.Р.]. По квартире разгуливал рыжий пес Бутон, приветствуя гостей пушистым с плюмажем хвостом. Постоянно толпилось множество разных людей» [8].

Р. захотелось представить себе реальную обстановку встречи Булгакова с Чесноковым, но мешало расхождение в воспоминаниях Ермолинского и Л.Е. Белозерской. Любовь Евгеньевна помнит, что на Большой Пироговской, 35а, «из столовой надо подняться на две ступеньки[Курсив мой. — В.Р.], чтобы попасть через дубовую дверь в кабинет Михаила Афанасьевича. Дверь эта очень красивая, темного дуба, резная. Ручка — бронзовая птичья лапа, в когтях держащая шар… Письменный стол… повернут торцом к окну. За ним, у стены, книжные полки, выкрашенные темно-коричневой краской[Курсив мой. — В.Р.]. И книги: собрание русских классиков — Пушкин, Лермонтов, Некрасов, обожаемый Гоголь, Лев Толстой, Алексей Константинович Толстой, Достоевский, Салтыков-Щедрин, Тургенев, Лесков, Гончаров, Чехов… Две энциклопедии — Брокгауза и Ефрона и Большая Советская под редакцией О.Ю. Шмидта» [9].

Размыслив, Р. решил, что женская память по поводу обстановки все-таки надежнее. Не свежевыструганные стеллажи, а темно-коричневые полки, и ступеньки не вниз, а вверх. Впрочем, может быть, Ермолинский входил в кабинет еще до того, как полки были покрашены? Третейским судьей мог быть Е.И.Чесноков, но он, к сожалению, воспоминаний не оставил…

Кто же такой Чесноков?..

Таких людей называли тогда выдвиженцами. Еще в 1929 году, будучи рабочим типографии им. Володарского, Евгений Иванович был выбран председателем Художественно-политического совета, а в январе 30-го назначен помощником директора по политпросветчасти БДТ [10].

Читая нижеследующий текст, будем иметь в виду, что Р. выделяет курсивом то, что остается в проекте, и помещает в скобки все, что подвергалось сомнению и было вычеркнуто.

Пушкинский дом, ф. 369, ед. хр. 144, № 1.

Договор[11]…

«1. Автор предоставляет Дирекции монопольное право постановки и публичного исполнения на сцене ГБДТ(и других в городе Ленинграде, Москве и провинции неизданного) драматического произведения под названием „Мольер“(название условное) в 4-х актах».

Таким образом, в пункте первом Михаил Афанасьевич решительно вычеркивает и другие сцены, и другие города — с другими городами будут заключены другие договоры! — и привычный штамп: «название условное». И правда, какое же «условное», если Главрепертком «Кабалу святош»запретил, а «Мольера»допускает…

Забавно, что и в 73-м году у нас пошел «Мольер», а не «Кабала святош»… Поклон давнему запрещению?..

Надо бы спросить Юрского, обсуждалась ли тема с Гогой и Диной [12]…