На Фонтанке водку пил… (сборник)

27. II.1932 я заказной бандеролью отправил в Ваш театр экземпляр написанной мной по роману Л.Н. Толстого пьесы «Война и мир». Прошу Вас подтвердить получение экземпляра и срочно перевести мне (по телеграфу) следуемые мне по договору четыреста рублей.

Жду ответа.

Б. Пироговская, 35а, кв. 6

Телеф. Г (Арбат) 3.58.03

Спрашивать о том, что уже спрошено, неприятно и унизительно. «Я не получал от Вас ответа… Жду ответа…» Вот уже девять месяцев Булгаков ждал ответа на второе письмо Сталину, ждал и не мог дождаться и, кажется, перестал ждать…

«Заканчивая письмо, хочу сказать Вам, Иосиф Виссарионович, что писательское мое мечтание заключается в том, чтобы быть вызванным лично к Вам. Поверьте, не потому только, что вижу в этом самую выгодную возможность, а потому, что Ваш разговор со мной по телефону в апреле 1930 года оставил резкую черту в моей памяти…»[28]30 мая 1931 г.

Это похоже на письменное обращенье Мольера к Людовику XIV, без которого в пьесе все-таки обошлось…

Между первым и вторым письмом в БДТ проходит больше месяца.

Конечно, Михаил Афанасьевич и тут чувствует неладное. Такое с его пьесами случалось многажды, но он обращается к Рувиму Абрамовичу по-прежнему дружественно и нежно — «милый» и «дорогой»…

Почему же молчит Шапиро? На что-то надеется или не решается нанести удар? Может быть, прежде чем написать Булгакову, он вновь и вновь возвращается к прошлогодним событиям и ищет, в чем ошибся?..

За двадцать дней до заключения договора с Булгаковым, а именно 22 сентября, в Больдрамте произошла организационная перемена, которая, хотя и отчасти, могла сказаться и на судьбе «Мольера».

ЦГАЛИ, ф. 268, оп. 1, дело 59, л. 1–2.

Протокол № 32[29]

Пленума худ. полит. совета Гос. Большого Драматического Театра

от 22 сентября 1931 г.

…Т. Шапиро: «Как вам известно, что руководит ХПС тов. Чесноков, выдвинутый от типографии „Красной газеты“. В настоящий момент т. Чесноков является зам. директора, а потому встает вопрос о целесообразности руководства, так как лучше было бы, если бы возглавил ХПС представитель от завода. Этот вопрос рассматривался на фракции ХПС. Фракция рекомендует на Председ. ХПС тов. Горенбурга, заместителем т. Чеснокова…»

Ах, Рувим Абрамович, Рувим Абрамович!

Зачем вы это предложили?!

Или это предложили вам, а не вы?..

Не надо бы менять Чеснокова в роли председателя, ох не надо бы!..

Командированный в Москву и лично знакомый с Булгаковым Е.И. Чесноков тверже стоял бы на ногах и имел бы больше веса на обсуждении!.. К тому же он из помощника успел превратиться в заместителя и мог активно вас поддержать, зачем же было его менять?..

Или товарищ Горенбург был не столько заводской,сколько засланный,и вы исполняли чье-то негласное указание?..

Ошибка это или уступка обстоятельствам?

Двоился, двоился Рувим Абрамович, трудно ему было…

6

Вадиму Медведеву было трудно репетировать Шаррона. В нем, таком большом и красивом, словно не хватало желчи и ненависти, предположенных характером архиепископа. Шутка ли сказать — глава «Кабалы»!.. Для этого нужен опыт шайки, а Вадик в партию не ходил. Наш Шаррон преследовал Мольера скорее по должности, чем из личного чувства…

Так казалось артисту Р.

А Миша Волков влетел в роль Одноглазого, как говорится, на раз, и она сидела на нем словно влитая. Словно пиджачок, купленный в зарубежных гастролях. И он красовался в нем как хотел.

Волкова тянуло на эстраду, а Медведев тяготел к серьезным работам, например, к А.С. Пушкину.

Миша В. выходил с улыбкой, подтянутым, французистым шансонье, но пел советские шлягеры и романсы. Женщины зрелых лет были в восторге, толкали локтями своих мужей, и зал скандировал Мише. Но Волков мог и рассвирепеть, а в роли Одноглазого своей свирепостью пользовался.

Хуже было, когда он свирепел по житейским вопросам…

Медведев учил и учил Пушкина, хотя роскошно играл эстрадные скетчи. Сам или с Валей Ковель.