На фронтах Первой мировой

Наступление русских войск началось в рождественские праздники накануне Нового года (по старому стилю. – С.К), что еще больше дезориентировало турок. Первыми 29 декабря поднялись в атаку войска 2-го Туркестанского корпуса. На следующий день пошел в наступление 1-й Кавказский корпус. Наступали тяжело, но уверенно, ибо для турок этот удар стал полной неожиданностью. Вся операция вылилась в ряд тактических сражений на горных перевалах, в обход противника по горным хребтам, доходившим в высоту до 3000 метров при 30-градусном морозе, вьюгах, заметавших только что протоптанные тропы. Русская матушка пехота несла пушки на руках, как суворовские чудо-богатыри в Альпах. Ударная 4-я Кавказская дивизия пробивалась через хребет под огнем противника, устраивая траншеи прямо в снегу. И именно эта дивизия в ночь под Новый год прорвала неприятельский фронт, Азап-Кейскую позицию. Уже 3-го числа кавказские стрелки спустились в Пассинскую долину и 4 января взяли Кепри-Кей. Армия вырвалась на оперативный простор. Турецкие аскеры 9-го и 11-го корпусов дрогнули и побежали. В течение суток наступавшие войска взяли Гассан-Калу и подошли к массиву Деве-Бойну. «Наш урон в этом восьмидневном сражении составил 20 тыс. человек. 39-я пехотная дивизия потеряла до половины своего состава. 154-й Дербентский пехотный полк, потерявший своих штаб-офицеров, на штурм Азап-Кея повел полковой священник протоиерей Смирнов, лишившийся на штурме ноги. За всю операцию перебито 25 тыс. турок, а 7 тыс. взято в плен с 11 орудиями». Разгром 3-й турецкой армии был полным, поставленную ей задачу Кавказская армия выполнила, живая сила турок разбита и центр их расположения прорван.

Сразу же по занятии Гассан-Кале Юденич получил от фронтовой разведки сведения о том, что турки в Эрзеруме охвачены паникой и никаких мер к укреплению крепости не предпринимают. Отступающие войска, гарнизон и командование турецкой группировкой деморализованы. Но зато, уже по данным агентурной разведки, началась переброска турецких войск под Эрзерум из Константинополя и Месопотамии. Юденич сразу понял – именно сейчас, и только сейчас представляется шанс атаковать и взять Эрзерум – ключевой пункт всего турецкого фронта на Кавказе. Он немедленно по телеграфу запрашивает у Николая Николаевича разрешение на штурм Эрзерума, но главнокомандующий не согласен. В ответной телеграмме он опять ссылается на стужу, глубокий снег, наличие у турок 300 крепостных орудий. Но более всего великого князя беспокоила политическая составляющая возможной неудачи на фоне всех последних поражений русской армии на Западе. Он приказывает отвести армию от Эрзерума на зимние квартиры, а сам убывает в Тифлис. Юденич настаивает, шлет еще одну телеграмму. Возмущенный главком в категорической форме приказывает отвести войска. Сколько же пережил в эти сутки Николай Николаевич Юденич, можно только представить. Скрепя сердце он отдает пока не приказ, а распоряжение двум офицерам своего штаба, полковнику Масловскому и подполковнику Штейфону, еще раз оценить состояние своих войск, их готовность к отходу на зимовку. Прибывшие через сутки с передовой Генштабисты доложили, что войска по-прежнему находятся в самом боевом настроении, накормлены, экипированы и вооружены в полной мере. Турки же начали шевелиться, очищать идущие к крепости дороги от снега, по которым уже возвращаются бежавшие из крепости части. Брать Эрзерум можно было или сейчас, или никогда. И Юденич не выдержал. Он связывается-таки по телефону с главнокомандующим и самым решительным образом требует разрешения на начало операции под свою личную ответственность перед Богом и государем. Николай Николаевич сдался.

Юденич немедленно отдает приказ о подготовке к штурму. Из Сарыкамыша подвозится тяжелая артиллерия – 16 орудий, на флангах активизируются войска. Штурм Юденич назначает на 20 часов 29 января 1916 года. Главнокомандующий очень удивился таким срокам, но еще больше удивился штаб самого Юденича, командиры его корпусов и дивизий, предназначенных к атаке. Все они в один голос попросили отсрочки хотя бы на неделю. Очевидцы позднее вспоминали, что Юденич, выслушав их самым внимательным образом, спокойно сказал: «Вы просите отсрочки – отлично! Согласен с вашими доводами и даю вам отсрочку: вместо 8 часов штурм начнется в 8 часов 5 минут». Об этом сражении тоже можно написать целый роман или снять кинофильм. Мы же ограничимся краткой, как всегда эмоциональной, и довольно полной, на мой взгляд, оценкой военного историка А. Керсновского: