На фронтах Первой мировой

Германцы под Ипром достигли безусловного тактического успеха, но развить его не смогли же по заявлению того же Фалькенгайна, из-за отсутствия наготове необходимых резервов. По большому счету немцы и не хотели развивать этот успех. Все свои усилия они сосредоточили на операции по прорыву русской обороны в Галиции, которая началась ровно через десять суток после Ипра. И все-таки отдадим должное нашим западным союзникам. Они сразу же после ипрской трагедии приступили-таки к подготовке наступательной операции – прорыву германских позиций все на тех же холмах Артуа севернее Арраса, где потерпели неудачу в февральских боях. Операция поручалась лучшему, на мой взгляд, французскому полководцу командующему 10-й армией генералу Фошу. Поддерживать его с севера должна была 2-я английская, а с юга 5-я французская армии. Фош учел недостатки зимних боев и опыт только что закончившегося удачного прорыва немцев русского фронта. Пехота готовилась к решающему броску только после массированной артиллерийской подготовки. Он стянул на участок прорыва шириной всего в 10 километров сотни орудий, в том числе 350 крупного калибра. Но германские оборонительные позиции под Артуа отличались от русских оборонительных позиций под Горлицей, как небо и земля. После ураганной артподготовки французская пехота бросилась на штурм, мгновенно преодолела 2 километра первой линии германских позиций, но сразу же наткнулась на нетронутую вторую линию, снабженную, как и первая, теми же проволочными заграждениями, бетонированными пулеметными и артиллерийскими гнездами, траншеями полного профиля. Атака также мгновенно захлебнулась. Целую неделю потом французы будут подтягивать артиллерию, буквально прогрызать немецкую оборону, атакуя густыми цепями и неся большие потери от пристрелянного пулеметного огня. Смертный счет пошел на десятки тысяч, и Фош прекратил бесплодные атаки.

Именно в этот момент русский Верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич «бомбардировал» своего французского коллегу генерала Жоффра телеграммами с просьбой предпринять новое наступление для облегчения положения русского фронта. Существует устойчивое мнение, что союзники бросили Россию на произвол судьбы в самый разгар боев в Галиции и Польше. Отчасти это верно. Тем более это признал, пусть и задним числом, тогдашний английский премьер Ллойд Джордж: «Мы предоставили Россию ее собственной судьбе». Но ведь были же все-таки наступления в Артуа со значительными для союзников жертвами, которые, во всяком случае, держали немецкий штаб в напряжении и не позволили перебросить на восток дополнительные силы. Вполне справедливо замечание А. Керсновского: «9 мая ген. Жоффр предписал командовавшему Северным французским фронтом ген. Фошу перейти в энергичное наступление для облегчения русского фронта. Начавшееся Лореттское сражение стоило французам до 200 000 чел. убитыми и ранеными, но не дало никаких результатов: на Западе техника еще не успела подняться до уровня требований новой тактики. Видя безуспешность атак в Артуа и Пикардии, ген. Жоффр приостановил дальнейшие наступательные попытки. Кровавые жертвы французской армии остались неизвестными – ив России общественное мнение негодовало на “бездействие союзников”, которых мы в прошлом году выручили в Восточной Пруссии и которые сейчас “не желали нам помочь”». Для большей помощи надо было идти на такие жертвы, на которые западные демократии никогда бы не пошли и не пойдут. Тем более по отношению к России. В сущности, наши западные союзники сделали все, что могли.

Следует помнить и то, что именно в эти критические для России дни на Западе открылся новый театр военных действий. На стороне Антанты вступила в войну Италия.