На фронте затишье

Это он говорит специально для Грибана, который сидит рядом. Левин не первый раз просит разрешения наказать немцев. Но комбат по-прежнему непреклонен.

— Ты думаешь, мне не хочется попугать фрицев, — говорит Грибан, кивая, в сторону дороги. — Но попробуй незамеченным к тем кустам подползти. Самоходок-невидимок для нас еще не придумали.

Левин хмурится, как будто хочет что-то сообразить и не может. Взгляд его становится озабоченным. Он продолжает настаивать на своем без прежней уверенности:

— Можно туда ночью пробраться. Замаскировать там машину, а утром ударить.

— А обратно они тебя выпустят? Через этот бугор как будешь переваливать? Боком к противнику, так? Бортиком? Так, я спрашиваю?

— На скорости можно перескочить.

— На скорости!.. Да что с тобой говорить — ты сам не хуже меня понимаешь…

Их разговор прерывает Смыслов.

— Справа на вражеской высотке блуждающий фриц, — кричит он, от блиндажа. Топает в направлении батареи!

Оглядываемся. На соседней высотке одиноко маячит долговязая фигура солдата. Он идет, выставив автомат, останавливается, смотрит на нас, делает еще несколько шагов, снова, замирает на месте.

— Разведчик! Сейчас я его шугану, — кричит Юрка. Он щелкает предохранителем автомата и отбегает.

— Смыслов, на место! — одергивает его Грибан, — Из-твоей трещотки не достанешь отсюда!

— Точно, разведчик. Как лиса вынюхивает. — Это голос Сережки Левина.

Между тем солдат перекидывает автомат за спину, поворачивает обратно и идет, изредка оглядываясь. Грибан опускает бинокль Глаза его загораются каким-то озорным огоньком. Мельком взглянув на него, Левин вскакивает с места и просит почти умоляюще:

— Разрешите, товарищ старший лейтенант! Я из него салат сделаю.

— Откуда он там появился? — с запоздалым удивлением говорит Грибан. — Что ему надо? А вообще нельзя его упускать.

И отрубает коротко?

— Один снаряд!

— Есть, снаряд!

Левин прыжками несется к машине и через минуту с Шароновым исчезает в люке, а Егоров быстро и ловко сдергивает с гусениц брезент. Выпустив струю серого дыма и стрельнув искрами, стальная «клушка» неуклюже сползает со своего гнезда и тяжело разворачивается на месте. Хобот ее орудия медленно поднимается вверх, сдвигается в сторону.

Будто почуяв недоброе, гитлеровец останавливается, выжидательно глядит в нашу сторону, вдруг поворачивается на сто восемьдесят градусов и бегом пускается на гребень высотки. Успеет ли выстрелить Левин? Попадет ли «пушечный снайпер» в такую необычную цель?

— Тикай, бо тарарахне! — громко произносит Смыслов. Но воздух раскалывается, заглушив его голос. Рядом с фигурой немца мгновенно вырастает землистый куст взрыва. Нам хорошо видно, как, сделав два неуверенных шага, солдат спотыкается и тычется вниз лицом.

— Капут! Один — ноль в пользу Левина, — констатирует Юрка. Но он опять не успевает договорить. «Убитый» вскакивает и широкими прыжками взбегает на самую вершину высотки. Еще немного, и он скроется за перевалом, где его не достать.

Снова раскатисто и упруго грохочет выстрел. На этот раз чернота разрыва целиком скрывает вражеского разведчика. Но ветер быстро сдвигает дымовое облако в сторону. Нет, на этот раз Левин не промахнулся: немец лежит, застыв в неудобной позе, рядом с воронкой.

— Здорово! Нажал кнопку — и орден. — Юрка подталкивает меня под локоть и переходит на шепот: — Как, по-твоему, наградят за это Серегу?

— Могут, конечно…

Самоходка ползет к своей яме. На ходу поднимается люк, и из него высовывается улыбающаяся физиономия Левина. Его белые льняные волосы торчат в разные стороны.

— Товарищ гвардии старший лейтенант, ваше приказание выполнено. Противник отправлен на небеса, — кричит он сверху.

Не спеша — он все делает степенно — Левин спрыгивает на землю. Но Грибан встречает его довольно холодно.

— Кто разрешил расходовать второй снаряд?

В ожидании ответа губы Грибана плотно сжаты и потому становятся тоньше. Кажется, его взгляд не предвещает Левину ничего хорошего.

— Он мог скрыться. Что я, не понимаю? — старшина растерянно и смущенно разводит руками. Такого оборота он явно не ожидал.

— Не твое дело. Приказ слышал?

— Так точно. Я пока не глухой, — наводчик вытягивается по стойке «смирно». И это еще больше злит Грибана.

— Срам! Ты же первая скрипка на батарее, а на одного вонючего гада выпустил два снаряда!..

— В будущем постараюсь пятерых одним укокошить. И будем в расчете, — спокойно предлагает Левин. — К тому же я обязан проявлять инициативу.

— Сначала выполни приказ, а потом и инициативу проявляй, понял? Я разрешил один снаряд, а ты — два. Вот Егорову я бы три разрешил. А тебе — нет… Запомни!

А глаза Грибана уже улыбаются. Появляется ухмылка и на лице Левина. Слишком хорошо понимают они друг друга, чтобы долго разговаривать на повышенных нотах.

— Ставьте машину на место, — наконец говорит Грибан примирительным тоном. — Смыслов и Дорохов! Сходите к убитому и обыщите его. Не сейчас, а то подстрелят, как зайцев. Вечером. Если есть документы, забрать.