Читаем На главном направлении полностью

— Готовьте гранаты! — кричит Тобольшин, израсходовав все патроны.

И вдруг мимо нас на большой скорости проносятся наши четыре танка! Гремят орудия, пулеметы. Дым, пыль, огонь. Что делается с немцами — не видно, но чувствую, что их контратака тоже захлебнулась. Они залегли. Хорошо! Значит, надо закрепляться еще прочнее, или, быть может, снова последует сигнал «Вперед». Нет, такого сигнала пока еще не видно. Но вот огорчение: воспламенились и горят еще два наших танка. Где же остальные? Ах, вон они где: уже успели замаскироваться, точнее — спрятаться в ямы. Там, на бугорке, вероятно, были капониры, и они заняли их. Видны только поблескивающие вспышки выстрелов орудий.

Дважды взвивается желтая ракета: «Закрепляйся, закрепляйся!»

19 октября 1942 года

Среди загорелых, плечистых, немножко медлительных морских пехотинцев, высаживающихся на наш берег, я заметил одного, как мне показалось, случайного человека. Он был маленького роста, щуплый. Потоптавшись возле трапа несколько секунд, он, ощутив на себе мой пристальный взгляд, быстро нырнул в толпу. Идти за ним вслед я не решился: нехорошо, неприлично гоняться за человеком, который избегает встречи с тобой. Но вот он сам подходит ко мне. В петлицах знаки старшего лейтенанта, на гимнастерке гвардейский значок, на поясе нож с красивой рукояткой — такими ножами вооружаются и хорошо владеют десантники. Да, это, конечно, не морской пехотинец. Я где-то с ним уже встречался, но где — не могу вспомнить.

Он спрашивает:

— Как пройти в штаб дивизии Родимцева?

— В штаб… — Я мог ответить, но прежде спросил: — А кто вы такой?

— Командир первой роты второго полка гвардии старший лейтенант Драган. Показать документы или так поверите, товарищ «пригульный комиссар»? — Хитроватые глаза его заискрились иронией.

— Когда же вы покинули свою роту?

— Роту и тот батальон, в котором я встречался с вами перед атакой на вокзал, я не покидал до первого октября.

Да, именно там, в первые дни боев за вокзал, я встретился с ним, но не могу поверить, что это он. Не могу, потому что вот уже с месяц во всех сводках и донесениях значится, что первый батальон, сражавшийся за вокзал, погиб полностью 21 сентября, что от этого батальона остался в живых только один младший лейтенант Колеганов.

Правда, и тогда, посылая донесение на телеграф, я не верил, что батальон, с которым 18 сентября участвовал в атаке, полностью погиб. Не хотелось верить, потому что знал бойцов этого батальона. Они умели драться с врагом.

Что случилось с батальоном после 18 сентября, мне стало известно только теперь от этого товарища — Драгана Антона Кузьмича. Вот его рассказ.

— Когда я повел роту в обход вокзала, это было уже девятнадцатого сентября, меня догнал комбат Червяков. Он сказал: «Надо запастись гранатами». Наступала ночь. Темнота, кругом грохочет бой. Чувствовалось: фашисты ждут удара со стороны Волги. Медлить было нельзя. Быстро переползаем перронные пути, накапливаемся вблизи здания и бросаемся врукопашную.

Так рота снова овладела вокзалом. Пока гитлеровцы пришли в себя, мы заняли круговую оборону.

Незаметно подошло утро. Тяжелое утро. С неба повалились бомбы, десятки, сотни осколочных и фугасных. Как сейчас, вижу: внутри вокзала мечутся языки пламени, лопаются стены, обваливаются потолки.

Пришлось перенести пулеметы на привокзальную площадь. Жаркая схватка завязалась у фонтана и вдоль железнодорожного полотна.

К полудню большие силы фашистов стали накапливаться слева, в угловом здании, которое мы назвали «Гвоздильный завод». Оттуда они готовили нам удар в спину. Мы разгадали этот маневр врага и атаковали его. Нас поддержала огнем минометная рота старшего лейтенанта Заводуна. Но овладеть полностью «Гвоздильным заводом» нам не удалось, мы выбили фашистов только из одного цеха.

В этом бою был ранен и эвакуирован за Волгу командир батальона Червяков. Вместо него командовать батальоном стал старший лейтенант Федосеев.

…Фашисты сжимали батальон с трех сторон. Трудно было с боеприпасами, о еде и сне не было и речи, страшнее всего была жажда.

В поисках воды мы простреливали водопроводные трубы, оттуда по капельке сочилась влага. В первую очередь мы использовали ее для пулеметов.

Бой в здании «Гвоздильного завода» то притихал, то вспыхивал с новой силой. В жестоких схватках нас выручали нож, лопата и приклад.

Наши силы иссякали, нас окружали. Я срочно послал донесение Федосееву. Вот тогда-то к нам на выручку была направлена третья рота под командованием младшего лейтенанта Колеганова. Она пробивалась сквозь ливень автоматного огня фашистов. Колеганов сумел все же провести роту и доложил:

— Рота в составе двадцати человек прибыла. Готов вступить в бой.

Потом он из этого «Гвоздильного завода» послал донесение: «Положение тяжелое, но пока жив, никакая сволочь не пройдет».

До двадцать первого сентября мы боролись в районе вокзала: атаковали и контратаковали. Вокзал много раз переходил из рук в руки. За это время был убит комбат Федосеев, а Колеганов ранен и эвакуирован за Волгу. Командовать батальоном стал я.

Перейти на страницу:

Все книги серии Подвиг Сталинграда

Похожие книги

Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза