На глубине

– Весьма эгоистично и чертовски верно! – поддакнул Энтони. – Человеку свойственно на все вокруг навешивать маски и прятаться в собственных заблуждениях. Ровно об этом я и говорю – заблуждения окружают нас повсеместно, и мы безостановочно погружаемся в них. Кругом одни маски. Официантка тебе улыбается, но это вовсе не значит, что ей приятна встреча с тобой – она хочет казаться миролюбивой, потому что так принято. Любая религия приписывают божественному земной облик – это тоже маска. Придав неземному земные черты, мы как будто приближаем это, спускаем с божественного, недосягаемого, на свой уровень. Но это совершенно лишнее. Я, например, сторонник гилозоизма, что ли, то есть обезличенного участия всей материи в том, что принято относить к божественному. Творец в каждом из нас, в каждой окружающей песчинке. И лишь мы сами виноваты в том, что практически не способны обратиться к неисчерпаемым ресурсам своего организма. Мы привыкли молить Бога, потому что мы слепы и глухи, склонны относить все непонятное к ненормальному и аномальному. Я смотрю на эти заблудшие души, и порой мне хочется крикнуть во все горло: «Проснитесь, люди!». А они погружены в самогипноз, им не нужна самостоятельность, они хотят оставаться незаметными кирпичиками той или иной системы. Я бы хотел донести до людей суть их заблуждений, пробудить в них желание сбросить шоры, призвать их стремиться к диалогу с божественным, поверить в возможность чуда. Да никудышный из меня оракул. Вся надежда, – он повернулся к психологу, – на твою будущую книгу, Уилли – быть может, кому-то она да откроет глаза.

Вслед за тем мы перешли на обсуждение книги Уилла. Я, как фактический владелец дедовской рукописи, с легкой руки дал добро на ее использование в качестве материала для книги – наверное, это было лучшим, что мог ожидать мой предок. Вскоре наш разговор и вовсе перетек на обыденные темы, и мысли мои заняла Мэри и скорая будущая встреча – первая встреча! – с сыном Дэниелом.

* * *

…Боль, жуткая, едва переносимая боль во всем теле. Сложно дышать, каждый вдох разгорается изнутри все пожирающим пламенем, распирая, словно вилами, грудную клетку. Хочу двинуть рукой, но окружающая темнота не дает понять, удается ли мне это. Не чувствую ни рук, ни ног, телом правит боль…

…Мерзкий свист, громкий и протяжный; он повсюду, нет от него никакого спасения. Свист, способный и мертвого поднять на ноги. В какой бы угол о него забиться?..

…Умиротворение, спокойствие, долгожданные тишина и покой. Счастье, если оно есть, должно быть таким…

* * *

Неясный шум пробудил меня, я с трудом разлепил веки и вновь резко зажмурился, затем заставил себя медленно приоткрыть глаза – вокруг белые стены. Я в больнице?

Кто-то невидимый коснулся моей руки, и я откуда-то издалека услышал едва различимый голос:

– Слава богу, ты очнулся.

Вслед за словами перед моим взором появилось знакомое лицо – это была Мэри, она поцеловала меня в лоб. Так целуют покойников, подумалось почему-то. Я был рад видеть ее.

– Этой рай? – прошептал я совершенно чужим голосом, который с трудом не узнал.

– Если будешь так ездить – скоро там окажешься, – ответила она, улыбнувшись краешком губ.

Так ездить… Я вспомнил Лондонский мост, слякоть и непогоду. Вспомнил, как мчался к Мэри, погрузившись в мысли о первой встрече с сыном, как поздно среагировал на внезапное изменение дорожной ситуации, тот злополучный мотороллер и последовавший вслед за тем полет в Темзу. Я помню тот миг и промелькнувшую мысль, что так не хочется терять жизнь именно сейчас. А потом – что было потом?

– Мэри, – снова просипел я, с трудом разлепляя губы, – я не помню ничего после того, когда я упал в воду. Как я оказался здесь?

– Скажи спасибо какому-то парню с берега – вытащил тебя из тонущей колымаги. Врачи едва смогли тебя откачать.

Помню, помню, помню – жуткий грохот, а затем вокруг вода, повсюду вода. Значит, если бы не этот неизвестный спаситель, не было б меня здесь?

– Просто чудо, что ты выжил.

– Да брось, – отмахнулся я мысленно, так как движения мои сковывали капельница, множество бинтов и даже гипс – полагаю, выглядел я в этот момент препаршиво. – Ничего чудесного в этом нет. Высота там небольшая, глубина тоже. – Говорить было тяжело, но я нашел в себе силы продолжить. – Самый центр мегаполиса – всегда найдется тот, кто не оставит в беде. Надо бы разыскать моего спасителя да отблагодарить. Он ведь жизнь мне спас – теперь хоть с сыном смогу познакомиться. – Я насилу улыбнулся, но по выражению лица Мэри догадался, что улыбка вышла так себе. Ирония была еще и в том, что кто-то вместо меня напишет в «Уикенд Таймс» о дорожном происшествии с моим участием. – Сомневаюсь, что мог бы не выжить в такой благоприятной обстановке.

– Ты чертов скептик, Алан, чертов скептик. – Мэри скривилась и отстранилась от меня, но не отпустила руку, за что я был ей благодарен.