На горах. Книга первая

— Ходил на Гребновску, — начал Василий Петрович, отирая синим бумажным платком раскрасневшееся и вспотелое лицо. — Со вчерашнего, слышь, только дня торговля у них маленько зашевелилась. Про цены спрашивал — сказали, по два рубля по сороку продают.

— По два рубля по сороку? — с улыбкой спросил Меркулов, переглядываясь с Дмитрием Петровичем. — Неужели только, Василий Петрович?

— По два рубля по сороку, — нимало не смущаясь, повторил Морковников. — Все, почитай, караваны обошел — везде в одно слово: два рубля сорок.

На то рассчитывал Морковников, что Меркулову не от кого еще было настоящих цен узнать.

— А я полагал, Василий Петрович, что цены-то маленько повыше, — сказал Меркулов. — Неужли в самом деле только два рубля сорок копеек?..

— Врать, что ли, стану? Говорят тебе, все караваны обошел, — отвечал Морковников.

Не ответил ни слова Меркулов и о чем-то постороннем спросил Веденеева. Маленько обождав, молвил Василий Петрович:

— По вечорошнему уговору, надо, значит, с меня по два рубля по шестнадцати копеек получать. Бери задаток!.. Останные тотчас, как только у маклера покончим…

— Зачем торопиться, Василий Петрович?.. Баржи мои еще дня через два либо через три прибегут. Успеем, — сказал Меркулов.

— Теперь бы лучше решить. По рукам бы и шабаш, — заметил Морковников.

— Нет уж, лучше подождем денька-то три, — молвил Никита Федорыч. — Дело ведь не убежит, а я меж тем на Гребновской и сам побываю.

— Напрасно, — с недовольным видом сказал Морковников. — Право, напрасно. Лучше бы теперь покончить. Я бы, пожалуй, все деньги сейчас же на стол положил.

— Дня через три все покончим. Потерпите немножко, — стоял на своем Никита Федорыч.

А это как же у нас будет? — спросил Морковников. — Вечор уговорились мы по той цене продать, какая будет сегодня стоять… Так али нет?

— Так, — подтвердил Меркулов. А ежели через три-то дня цены поднимутся? — спросил Морковников.

— Не отрекусь от слова, по уговору отдам, по той цене, что сегодня будет, — ответил Меркулов. — Мы вот как сделаем, Василий Петрович. Ужо часа в три будьте дома, я зайду за вами и вместе поедем на биржу. Там узнаем настоящую цену, там, пожалуй, и условие напишем.

— Напрасно, — вздохнувши, молвил Морковников. — Теперь бы не в пример лучше было покончить… Ей-богу!.. Ну, а ежели к трем-то часам цены поднимутся?..

— По биржевой цене решим — так везде водится, сказал Меркулов.

— Это уж будет маленько обидно… Вы уж сделайте такую милость, из двух рублей из сорока копеек расчетец со мной учините.

— Послушайте, Василий Петрович, вы ведь знаете, что цена на тюленя каждый день поднимается? — сказал Меркулов.

— Потому и прошу, — ответил Морковников. — А тебе еще на три дня вздумалось откладывать. Ну как в три-то дня до трех рублей добежит?.. Тогда уж мне больно накладно будет, Никита Федорыч. Я был в надежде на твое слово… Больше всякого векселя верю ему. Так уж и ты не обидь меня. Всего бы лучше сейчас же по рукам из двух рублей сорока… Условийцо бы написали, маклерская отсель недалече, и было б у нас с тобой дело в шляпе…

— Нет, мы вот как сделаем, — с места вставая, решительно молвил Меркулов. — На бирже по вчерашней цене расчет сделаем. Согласны?

Делать было нечего. Извернуться Морковникову уж никак нельзя. Замолчал он и в досаде, глухо, сквозь зубы промолвил:

— Ладно.

— Так я в исходе третьего буду вас ждать, — сказал Никита Федорыч.

— Ладно… Будем, — отвечал Морковников и, сумрачный, тихо пошел вон из номера.

— Ловчак же у тебя этот Василий Петрович!.. Провор![205] — молвил Веденеев по уходе Морковникова. — Где это ты этакого выкопал?

— От Василя на пароходе вместе бежали, — ответил Меркулов…— От скуки разговорились; он мыловарню заводит, ну и стал у меня тюленя торговать…

— А ты сейчас и расщедрился. Не говоря худого слова, тотчас ему десять процентов и спустил! — с усмешкой молвил Дмитрий Петрович.

— Побыть бы тебе в моей шкуре, так не стал бы подшучивать, — сказал на то Меркулов. — Пишут: нет никаких цен, весь товар хоть в воду кидай… Посоветоваться не с кем… Тут не то что гривну, полтину с рубля спустишь, только хоть бы малость какую выручить… Однако ж мне пора… Где сегодня свидимся?

— Право, не знаю — отвечал Дмитрий Петрович. — Я бы и сам к Зиновью Алексеичу поехал, да теперь как-то неловко.

— Что ж тут неловкого-то? — спросил Меркулов.

— Как же?.. Ты приедешь… встреча… тут не до сторонних… Стеснишь… Совестно как-то…

— Э, полно! Там ведь знают, что мы с тобою приятели…

— Знать-то знают. Только мне уж лучше в иное время у них побывать… А сегодня бы мне поговорить с тобой надо.

— Говори, покамест одеваюсь, — сказал Меркулов.

— Нет, так нельзя… После…— немножко заминаясь в речах, говорил Дмитрий Петрович. — Ужо как-нибудь… Вечерком, что ли, когда от невесты воротишься… Ты ведь к ней на весь день?..

— А на биржу-то с Морковниковым? — молвил Меркулов.

— А потом?

— Потом… Потом опять к ним…

— То-то же. Нет уж лучше вечером об моем деле потолкуем, — сказал Веденеев и пошел от Меркулова.

«Что бы это значило? — мелькнуло в уме Никиты Федорыча. — Что за дело такое?.. Отчего это он такой?..»