На горящем самолете

Иногда гитлеровцы бомбили нефтехранилища в Грозном, и тогда долину, в которой находились станица и летная площадка, заволакивало густым дымом. Горела нефть. (35)

Летать ночью в горах, где погода меняется внезапно, было сложно. Глубокой осенью здесь, на Северном Кавказе, обычным явлением были частые туманы, которые неожиданно закрывали весь район полетов, низкая облачность, дожди.

Несмотря на сложные условия, полк работал каждую ночь. Если с вечера погода не позволяла летать, экипажи ждали на аэродроме, пока рассеются густые тучи или прекратится дождь. Девушки бомбили вражеские передовые позиции, переправы через Терек, склады с боеприпасами и горючим, огневые точки…

Шли месяцы. Летчики и штурманы приобретали боевой опыт. Руфа зарекомендовала себя как штурман-снайпер. Она бомбила с большой точностью, под обстрелом и вообще в трудных ситуациях вела себя мужественно. Постепенно Леля привыкла к своему штурману, и теперь, когда Руфу забирали у нее, назначая лететь с другим летчиком, она была недовольна.

После одного особенно сложного полета Руфа стала пользоваться полным доверием у Лели.

OH~ получили задание бомбить немецкую технику в укрепленном районе под Моздоком. Над аэродромом — обыкновенной ровной площадкой у подножия горного хребта — светили звезды, и погода обещала быть устойчивой. Но уже за горным хребтом навстречу самолету стали попадаться полосы облачности. Облака плыли низко, на высоте не более трехсот метров.

Цель оказалась закрытой облаками. Руфа сказала:

— Подождем несколько минут. Облака пройдут…

Леля стала в вираж. Самолет кружился в районе цели, пока она не открылась. И тут же внизу зажглись прожекторы, в небо потянулись длинные пулеметные трассы. Леля убрала газ, чтобы приглушить звук мотора. Широкие лучи качались в поисках самолета.

Бросив бомбы, Руфа сказала(36)

— Держи пока курс сто восемьдесят…

Цель снова закрыло облаками. Видно было, как все еще ползают по облакам светлые пятна- прожекторы искали самолет. Потом стало темно — прожекторы выключились.

С востока быстро наползал второй ярус облаков, более высокий, толщиной в несколько сот метров. Было ясно, что теперь уже закрыты и аэродром, и вся долина, и горы.

Назад летели в сплошной облачности. Кругом висел белесоватый туман. Он окутывал самолет, оседая каплями на обшивке, на приборах. Лицо и руки стали мокрыми. По щекам и за воротник стекали капли воды…

— Леля, возьми поправку на ветер: пятнадцать градусов левее.

Новые данные ветра Руфа определила, насколько это было возможно, перед бомбометанием, когда они выжидали.

Так они летели до тех пор, пока, по расчетам Руфы, не прилетели в район аэродрома. Тогда она сказала:

— Через три минуты аэродром. Сейчас мы приближаемся к хребту…

Руфа напряженно всматривалась в густой туман, но ничего не было видно. Минуты тянулись бесконечно. Казалось, что самолет давно уже пролетел и горный хребет, и аэродром и сейчас врежется в высокие горы, окружающие долину… А что, если они отклонились в сторону и летят не в том направлении? Снизиться нельзя — кругом горы…

Леля молчала. Видно, и ей приходили в голову невеселые мысли.

Наконец, Руфа произнесла как можно увереннее:

— Леля, пора пробивать… Начинай!

Леля колебалась. Пробивать облачность можно было только наверняка, иначе…(37) — Ты уверена? — Уверена.

Леля убрала газ и перешла на планирование. Снижаясь, самолет, уходил все глубже и глубже в сырую мглу. Что их ждало там? Стрелка высотомера переползла через цифру 400.

Внезапно туман посветлел, приобрел зеленоватый оттенок и снова померк. Потом стал розоватым…

— Ракеты! Это стреляют ракетами на аэродроме! - воскликнула Руфа.

Пятна то зеленые, то красные стали обозначаться отчетливее. Стреляли правее, и Леля направила самолет прямо туда.

На высоте двухсот метров самолет вынырнул из облаков. Внизу прямо под ними был аэродром, освещенный причудливым светом взмывающих кверху ракет.

— Долго искали? — спросила командир полка.

— Нет, что вы! Гашева сразу нашла, — ответила Леля, и Руфа почувствовала, что теперь Леля окончательно признала ее.

Седьмого ноября 1942 года в полку был двойной праздник: к двадцатипятилетнему юбилею Октября девушкам вручали награды. Руфа в этот день получила свой первый орден Красной Звезды. Вместе с ней награждены были десять летчиц и штурманов. Ордена вручал командующий фронтом.

На праздник приехали «братцы» из соседнего полка. Среди них — Михаил. Он сразу нашел Руфу.

— Я приехал специально, чтобы поздравить вас с первой наградой. Подчеркиваю — с первой! Вообще-то я бы, конечно, не пускал девушек на войну…

Летная форма с голубыми петлицами очень шла ему. На гимнастерке сиял орден Красного Знамени.(38)

— Новый?

— Сравнительно…

У него была странная манера шутить. Говорил он совершенно серьезно, и только где-то глубоко в светлых глазах застревала смешинка. А улыбался уже потом широкой открытой улыбкой…

— Вчера я вас встретил, но вы, кажется, не заметили меня.

— Это где же? — удивилась Руфа, вскинув брови.

— За хребтом. Это было в двадцать четыре часа десять минут. Мой самолет летел на цель, а ваш — с цели…