На горизонте горело зарево

Наверное, мне стоило подойти к нему и узнать, как идут его дела, но я совершенно не видел в этом смысла, ведь точно знал, что дела его были плохи. У него были проблемы с выпивкой и веществами, которые он отказывался признать. У него не было нормальной семьи. Знаю только, что одна из его знакомых случайно забеременела от него пару лет назад. Он уже давно перебрался в Петербург и зарабатывал на жизнь мастурбацией перед камерой для престарелых геев из Европы. Он говорил, что помогает этим людям избавиться от одиночества и что просто наше общество еще не готово стать цивилизованным и признать секс-работников. Но я-то прекрасно знал, что он просто не был готов к тяжелому труду и всегда искал легких денег. Он хотел быть известным. Хотел, чтобы люди им восхищались. В юности пытался пробиться в живописи, литературе и театре, но везде терпел неудачи, поскольку не готов был прикладывать усилия. Вероятно, таким способом он мог получить все это. Но он всегда был довольно скован в вопросах секса, и я сильно сомневаюсь, что такая «работа» положительно сказывалась на его эмоциональном состоянии. Хотя…Все имеет свойство меняться. Может и он изменился. Если честно, мне было абсолютно наплевать.

Не знаю, что привело его в город, особенно в такое время. Насколько я слышал, после объявления частичной мобилизации он собирался уехать в Грузию. Возможно, рассчитывал выпросить у матери немного денег на переезд. Все это мало волновало меня в тот момент. Ощущение постоянного страха и волнения за безопасность моих близких настолько вытравила из меня все чувства, что я был таким же пустым и серым, как и небо наl головой, в котором белыми перьями висели следы от пуска ракеты.

Вернувшись с прогулки, я сел за работу, но почему-то Свиренко все не шел у меня из головы. Точнее даже не сам Свиренко, а одна его фраза, сказанная десять лет назад. Чушь несусветная, но мне почему-то вспомнилось как в день нашего знакомства, он рассказывал о том, как варить лягушек.

Делать это нужно так. Живых лягушек сажают в котелок и ставят на огонь. Им даже не нужно связывать лапки. Дело в том, что лягушки хладнокровны, и могут очень хорошо приспосабливаться к окружающей среде. Они попросту не замечают, что вода становится все горячее и горячее. Нервничать они начинают, когда вода уже закипает, и начинает обжигать им кожу. Они пытаются выпрыгнуть, но уже не могут. Просто нет сил, ведь они их тратят на тщетную попытку приспособиться к ухудшающейся среде. Так и варятся заживо, не успев ничего понять.

«Дались тебе эти лягушки!», — одернул я себя и стряхнув мысли о Свиренко, вернулся к работе. В то время я занимался подготовкой эксплуатационной документации для крупной компании, занятой разработкой программного обеспечения. Я был безумно рад, что моя специальность позволяла мне с головой погрузиться в задачи. Кому-то может показаться странным такое рвение к работе, когда со всех сторон трубят об угрозе ядерной войны, а за окном разрываются снаряды, но мозгу нужно зацепиться за что-то стабильное и знакомое, иначе ты просто сойдешь с ума. Я никогда не был так продуктивен, как в период войны. Я прошел повышение квалификации. Прочитал уйму книг. Навел порядок в доме, перебрав все, к чему не прикасался годами. Я был готов делать все что угодно, только бы отвлечься от раскатов артиллерии в далеке.

Но забыться в тот день мне так и не удалось. Во время вечернего обстрела один из дронов угодил в подстанцию и почти во всем городе отключился свет. Такие моменты были самыми трудными.

Доводилось ли вам видеть когда-то, как огромный город погружается во мрак? Словно за мгновение ты перенесся на тысячи лет назад. Кругом лишь тьма и тени, причудливые и напуганные, что скользят по стенам стремясь как можно быстрее попасть домой. Все кругом смолкало. Лишь выли иногда сирены пожарных машин и карет скорой помощи, что мчались во тьме на место прилета. Но больше всего пугала абсолютная тишина в информационном пространстве.

Немногим людям 21-го века дано понять какого это, остаться в полной тишине. Мы так привыкли потреблять терабайты контента, что оставшись без него, наш мозг вынужден столкнуться с беспощадной реальностью, и поверьте мне, готовы к такому немногие. Я видел как людей это сводило с ума. Им приходилось столкнуться с самими собой. Не теми «собой» кого мы рисуем в социальных сетях и кого мы прячем под брендовой одеждой, а собой настоящим. Зачастую этот человек пугает больше, чем все хлопки вместе взятые. У тебя вдруг появляется время крепко задуматься о том, как же так вышло, что мы сейчас здесь сидим в темноте.