На грани

Что тогда остаётся? Единственное, что выглядит работоспособным, это вариант самостоятельного освобождения. Подняв голову, рассматриваю колодки на руках, одновременно проверяя их на прочность онемевшими руками. Оковы сделаны неплохо — надёжно фиксируют запястья в узком проёме, не давая возможности освободиться, сломав большой палец. Чтобы протиснуться в такое отверстие, придётся изувечить всю кисть, что сложно проделать, даже если у тебя свободны обе верхние конечности и ты можешь использовать дополнительный инструмент. Как превратить в месиво часть кисти, при текущих обстоятельствах, я не знаю. Сомневаюсь, что у меня вообще хватит для этого выдержки. Даже если я придумаю, как всё провернуть с технической точки зрения.

В голове всплывает воспоминание о том, как с шеи Эйльтофа свалился антимагический ошейник. Я просто потянул за его части и он сразу же открылся. То же самое произошло с антимагическими браслетами. Может и здесь сработает? Вдруг эти колодки тоже блокируют магию? И откроются так же просто?

Спустя несколько минут и полсотни попыток надавить на оковы под разными углами, окончательно понимаю, что металл самый обычный. Если его и накачивали силой, то исключительно с целью повышения уровня прочности и надёжности. На магию он никак влиять не должен.

Бросаю бессильный взгляд на прикованного к стене мага. В целом, всё что мне нужно — дотянуться до антимагического артефакта на его шее. Не знаю, какой именно потенциал у Эйльтофа, но могу поспорить, после его освобождения, мне можно просто занять место в верхней ложе и наблюдать за происходящим. Ключевой вопрос — как это сделать?

Ломаю голову ещё довольно продолжительное время — по ощущениям, не меньше часа. Руки окончательно затекают. Да и всё остальное тело чувствует себя не лучшим образом. Как я ни стараюсь разминать мышцы, чтобы поддерживать кровообращение, выходит это из рук вон плохо. Слишком уж ограничен набор доступных движений.

К какому-то решению я так и не прихожу. А если учесть, под каким углом они нас приковали, то через десять-пятнадцать часов мои пальцы перестанут слушаться. Что произойдёт через тридцать-сорок часов, я даже не берусь прогнозировать. Есть риск полной потери конечностей. Или кистей. Когда под рукой маг или ты сам владеешь нотными связками, это не кажется опасным. Но когда ты сидишь в каменном мешке, а магический дар пропал, возможность использовать свои руки по назначению, становится весьма важным фактором.

В какой-то момент слышу далёкий шум в коридоре. Вроде бы кто-то бормочет себе под нос песню. И что-то волочёт в нашем направлении. Эйльтоф тоже настораживается и прищурившись наблюдает за входом. Но почти сразу обмякает на цепях и снова начинает что-то тихо шептать. Пытаюсь поинтересоваться у него, кто это может быть и почему маг уже расслабился. Но Санс не реагирует на вопросы. А вот звуки приближаются. Скоро я уже могу разобрать отдельные слова песни про жестоких ушастых схоров и храбрых конструктов, что освобождают своих сородичей. Как и услышать звук колёс, что катятся по каменному полу.

Через минуту в дверном проёме возникает что-то большое, зеленоватое и явно химерологического происхождения. Механоиды, независимо от материала, так не воняют. А некроконструтов обрабатывают, чтобы они не разлагались. Полевым так, конечно, не везёт. Но те, которые рассчитаны на максимально долгую эксплуатацию, через подобное заклинание проходят в обязательном порядке.

— И как вас кормить то? Руки прикованы, ноги прикованы.

Зелёный толстяк растерянно чешет в затылке, а внутри меня просыпается надежда.

— Так освободи одну руку. А когда поедим, вернёшь её на место.

Надзиратель несколько секунд смотрит на меня и делает пару шагов, приближаясь ко мне.

— Одну руку? А если ты сбежишь? Или он? Так нельзя. Тогда Гильри накажут. Больно накажут.

— Мы никуда не денемся. Будет свободна всего одна рука. Понимаешь? Как мы убежим, если всё остальное будет приковано к стене?

Тот тихо смеётся, потрясывая большим брюхом и шепча что-то в духе «куда же вы и правда денетесь, если ножки то скованы». Потом шагает ко мне, снимая с пояса большую связку ключей. Остановившись вплотную, притормаживает.

— Я ведь могу просто влить тебе в глотку. Всё это сказочно вкусное пюре. Рр-раз и всё внутри тебя.

Рицеров гребень! Он ведь уже почти открыл.

— Тогда я захлебнусь. Не смогу прожевать, захлебнусь и умру. Ты хочешь убить пленника, Гильри? За такое тебя тоже накажут.

Массивный служающий местной тюрьмы, скребёт пятернёй у себя в затылке, после чего с неожиданной ловкостью хватает миску с тележки, которую тащил за собой. Подносит ужасно пахнущее варево к моему лицу.

— Смотри. Оно жидкое. Ничего не надо жевать. Ты точно не умрёшь. Гильри молодец.

С большим трудом подавив тяжелый вздох, продолжаю попытки.

— То, что пюре жидкое, только делает ситуацию хуже. Я ведь и правда могу погибнуть.

В глазах конструкта появляется неожиданная хитринка.

— Правилами запрещено освобождать конечности заключённых, для которых выбран подобный вид наказания.