На грани

– Я тот, кто готов показать Томасу жизнь с совершенно иной, более прекрасной стороны, – в удивительном спокойствии говорил Пит. – Предлагаю вот что: несколько недель, начиная с ближайшего дня, он путешествует со мной по материку. Ровно через два месяца Том вернётся домой без единой царапинки, но с новыми впечатлениями.

– Вы сумасшедший? – не выдержав, спросила мать.

– С чего вы взяли, что мы вот так просто позволим забрать на два месяца нашего сына? – добавил отец.

– Может быть, стоит спросить самого Томаса? Вы никогда не задумывались, что нужно детям в его возрасте? Я отвечу: им нужна свобода. На вашем месте я бы радовался, что он нашёл друга со странностями, а не прибег к вредным привычкам вроде курения или наркотиков. Ему нужна свобода выбора, свобода действий, мыслей и многих прочих вещей. Предлагаю позвать его прямо сейчас. Эй, Том!

Из подслушивания я должен был перейти в непосредственное участие. Перейдя в соседнюю комнату, я наконец смог нормально разглядеть своего друга. Как и полагается настоящему джентльмену, одна его нога лежала на другой, а осанка была идеально ровной. Популярные в те времена джинсы слегка обтягивали его ноги, будто были ему малы. То же самое можно было сказать и про белую футболку, через которую был виден каждый рельефный изгиб его тела. Но несмотря на его простую одежду, которая главным образом из джинсов, футболки и кед, Пит производил впечатление человека из высшего общества. Слегка взъерошенные волосы на его голове, которые он то и дело пытался привести в порядок, говорили мне лишь об одном – ему вновь пришлось переплывать озеро, а не обходить его.

Когда я предстал перед сторонами беседы, словно пред судом, на котором решалась моя судьба, отец задал мне краткий и очень ясный вопрос:

– О чём говорит этот молодой человек?

Словно собрав в единое целое все мысли, которые в случайном порядке перемешались у моих родителей, я ответил:

– Я не хотел подслушивать, но он прав. Пит – пожалуй, единственный человек, которому я впервые за столько лет доверяю. И да, я действительно в депрессии. Возможно, вам в своё время было легче, но мы, дети современности, переживаем всё гораздо сложнее. Мне не помешала бы встряска и, если хотите знать, я уже согласился на это предложение.

За свою речь меня переполняла гордость, которой, увы, суждено было длиться недолго.

– Томми, сынок, мы всё, конечно, понимаем, но ведь тебе лишь будет пятнадцать! Пойми, что это – сплошное безумие! Как можно отпустить совсем ещё ребёнка в путешествие материком с совершенно незнакомым человеком?

– А что, если этот чудак прав? Что, если мы и правда не можем дать сыну то, в чём он действительно нуждается? – стал противоречить отец. Стал назревать спор, что само собой не предвещало ничего хорошего.

– Возможно всё, но, Джеймс, ему лишь четырнадцать! Перспектива того, что он встретит свой пятнадцатый день рождения где-то в дороге, или и вовсе в трущобах, неизвестно с кем, меня очень и очень пугает.

– Но ведь нельзя знать наверняка, так никогда и не попробовав! Ты, как доктор, прекрасно знаешь это.

– Да, но речь идёт о нашем сыне, Джейми.

– А что, если? Вряд ли кто-то из нас хочет, чтобы он вырос несчастным. Посмотри на нас с тобой! Я крайне сомневаюсь, что наша, так называемая «любимая», работа была нашей мечтой. Согласись, что это желание нам просто навязали. Так почему бы не дать мальчику осуществить это путешествие, если он этого действительно хочет?

Пока между двумя сторонами происходила не самая приятная дискуссия, я и Пит остались словно в тени. Время от времени мы смотрели друг на друга, ожидая завершения и окончательного решения. Однако, моя мать сдалась даже раньше, чем мы могли бы себе предположить.

– Делайте, что хотите, – ответила она на длинную речь отца и вскоре добавила: – если с ним что-то случится, то это будет полностью на твоей совести.

В глубине души я очень обрадовался, хотя моё лицо по-прежнему не отображало каких-либо эмоций. Спор был окончен и буквально через несколько минут, как только прозвучала нота благословения, Пит ушёл. Тем же вечером, как и следующим утром, меня ожидал довольно серьезный разговор, о котором особо распространяться не стану. Скажу только, что главной целью его было не что иное, как выражение беспокойства за меня и просьба беречь себя в далёком и неизвестном пути.