На грани

— Я знаю, что всё. Мой водитель живёт в том районе и видел вас. Я больше не хочу, чтобы это снова повторилось. И не хочу, чтобы ты близко общалась со Смолиным. Мне он не нравится. Считай, что это личное.

— Твой водитель только в этот раз видел что-то?

— Это было не первый раз?

— Такое впервые. Однако я не первый раз ощущаю, что кто-то за мной следит. Вернее, в последнее время я почти постоянно это ощущаю.

— У меня нет привычки следить за кем-либо, тем более я не стану устраивать слежку за тобой. Если у меня возникнут сомнения, я спрошу. Я понимаю, что ты работаешь с Алексеем в одном банке, что у вас бывают встречи и, возможно, даже деловые обеды. Но смотреть закат вместе в парке — это перебор. Ты всегда мне рассказывала, с кем встречаешься. А тут утаила. Это вызывает во мне неприятные чувства.

— Я поняла, — тихо сказала Вика. — Прости, милый. Ты прав. Я не стала говорить, чтобы тебя не расстраивать, чтобы ты ничего лишнего не подумал. Получилось хуже.

— Да, хуже. Я доверяю тебе и хочу, чтобы мы были честны друг с другом. И чтобы, когда тебе плохо, я был первым, кто узнаёт об этом.

— Согласна, — тяжело выдохнула Пятницкая, в полной мере осознавая свою ошибку. — Я сейчас видела того мальчика. Прямо у нас дома.

Виктор бросил на жену непонимающий взгляд.

— Я видела его дух. Он умер пару часов назад.

Из глаз Виктории заструились слёзы.

— Милая, — нежно сказал Виктор, подходя к жене и обнимая её.

— Я в замешательстве, — прошептала Виктория. — С одной стороны, он умер, с другой стороны, я понимаю, что нет. Что его дух, кажется, вечен. Я в замешательстве, — повторила она. — Меня разрывают противоречивые чувства. Чем больше я узнаю этот мир, тем больше не понимаю. И осознаю, насколько я мала и незначительна в нём. Раньше мне казалось, что я важна и делаю работу для мира. А теперь? Что в этом мире зависит от меня? На что я могу повлиять, чтобы мир был добрее и лучше? Тимофея, например, в порыве гнева как-то избил его отец. Его мать он тоже бил. А я должна просто принять это как данность, так как у меня нет доказательств, кроме видений. Тогда зачем мне все эти видения? Зачем мне мой дар?

— Милая, ты однозначно делаешь этот мир лучше, — погладил её по волосам Виктор. — И ты сама мне рассказывала про свободу воли человека. Ты делаешь всё, что зависит от тебя, и это главное. Ты спасла меня от тюрьмы, Ваню моего исцелила, подарила жизнь Смолину, вылечила его мать. Ты минимум раз в неделю спасаешь кого-то. Откуда у тебя сомнения, что ты не важна в этом мире? И то, что ты не всесильна, тоже нормально. Позволь себе учиться, познавать. Не требуй от себя идеала.

— Ты опять про мою неидеальность. Тяжело, милый. Я мозгами, может, и понимаю, о чём ты, а сердце рвётся на части. Я не справилась. Ему было только пять лет.

— Может, кто-то ещё винит тебя в смерти этого мальчика? — осторожно спросил Виктор.

— Нет, я больше ни с кем не общалась. Всё быстро произошло.

Поспелов печально посмотрел на жену, чуть качая головой — ему совсем не нравилось то, что говорила Вика.

— Ты устала. Очень устала. Пора делать выбор: работа в банке или исцеления. Тебе больше нельзя это совмещать. Ты скоро выгоришь окончательно. Тебя прямо сейчас нужно отправлять в отпуск на неделю без телефона и планшета, а ты точно откажешься и побежишь завтра присоединять Виват-банк и согласовывать инструкции. Ты не отдыхаешь. Это плохо закончится.

— Милый, я не могу выбрать. Я люблю свою работу и исцеляю сколько себя помню, — запротестовала Пятницкая, забывая, что ещё три дня назад сама думала прекратить целительство.

— Я это уже слышал. И всё же снова повторюсь: пора выбирать.

— Давай не сегодня, пожалуйста.

— Я даю тебе три месяца. Надеюсь, ты продержишься. Хотя, кажется, я совершаю большую ошибку. И выбирать нужно прямо сейчас. Позвони Николаю, попроси пару дней за свой счёт.

— Завтра важное совещание по присоединению. Я должна там быть.

— Всегда будет что-то важное. Ты не видишь себя со стороны, а я вижу. И очень чётко вижу, что ты на грани. И я очень хочу, чтобы моя жена не сошла с ума. Бери телефон и звони.

— Милый… — начала отпираться Вика.

— Звони! — Виктор был непреклонен.

Пятницкая как загипнотизированная недобрым взглядом мужа взяла в руки телефон.

— Я отпрошусь на завтра и послезавтра. Но завтра уйду после совещания. Оно закончится в двенадцать.

— Ладно. Звони.

— А что сказать? Почему я отпрашиваюсь?

— Говори правду. Так всегда проще. Краснов же знает о твоём даре. Он адекватный руководитель и поймёт, что полтора дня ничего не решат по работе, а для твоего душевного равновесия будут спасением. Звони.

— Всё. Звоню. Уже идёт набор номера. А ты поедешь со мной?

— Да. Пойду посмотрю, куда можно завтра улететь. Хорошо, что у нас есть шенген.

***

Виктория сидела на третьем этаже в распахнутом окне номера отеля возле знаменитой Арены-ди-Вероны и пила шампанское. Из телефона доносилась негромкая музыка — что-то из современной итальянской эстрады. Виктор был в душе.