На грани анархии

— Когда бредил, ты говорил всякое.

Лиам застыл на месте.

— Что?

— Ты с кем-то разговаривал. С кем-то по имени Джесса.

Он закрыл глаза. Свет костра плясал за его веками.

— Ты можешь рассказать мне, ты знаешь. Тебе не обязательно, но я рядом. Я всегда выслушаю.

Ханна проследила шрам от пули на его пояснице. Прикоснулась к нему с нежностью, заставившей его почти расплакаться по причинам, которые Лиам не мог назвать или объяснить.

Он так долго был сильным. Жестким и твердым. Сейчас он чувствовал себя как угодно, но только не сильным.

Его защита ослабла. Ханна полностью его обезоружила.

Лиаму казалось, что он разлетается на части, кусок за куском.

Ханна доверила ему свои осколки. Возможно, он мог бы сделать то же самое.

— Кое-что случилось, — проговорил он, запинаясь. — В Чикаго.

Она села и переместилась на матрасе так, что оказалась лицом к лицу с ним, устремив взгляд на него, ее лицо выражало теплоту, сострадание и открытость.

— У меня был брат по имени Линкольн. Мой близнец. Его жену звали Джесса. Я... — Лиам сглотнул. — Она была моей невесткой. Она ждала их первого ребенка. Я полетел в Чикаго, чтобы с ними повидаться. Посттравматический синдром моего брата становился все хуже. Джесса беспокоилась о нем. Она сказала, что я нужен ему, что я единственный, кто может достучаться до Линкольна. Это был канун Рождества. Они только что забрали меня, когда случилось ЭМИ. Мы находились в центре Чикаго, и машина просто остановилась. Светофоры, телефоны, все. Мы врезались в машину впереди нас. Все обошлось — никто не пострадал, но у Джессы заклинило ремень безопасности. Мы с Линкольном вышли из машины. Мы просто стояли там. Я думал, у нас есть время. Я не предполагал... я не знал.

— Самолеты — они тоже перестали работать. Мы наблюдали, как один разбился. Потом между зданиями появился другой. Огромный и так низко. Скользил прямо на нас. Времени не оставалось. Я крикнул Линкольну, чтобы он бежал, но его посттравматический синдром дал о себе знать, и он замер. Он не двигался. Он впал в транс — не понимал, где он и что происходит. Джесса все еще оставалась в машине. Ремень безопасности не поддавался. Самолет все снижался. У меня кончалось время. Мне пришлось выбирать. Линкольн или Джесса.

Он резко вдохнул.

— Боже, помоги мне, я выбрал Джессу. Джессу и ребенка. Я знал, чего бы хотел Линкольн. Он бы убил меня, если бы я спас его и позволил ей умереть. Мне казалось, что я вырываю собственное сердце из груди, оставляя его. Но я все-таки ушел. Я должен был.

— Я освободил Джессу, и мы побежали. Она не могла двигаться быстро, так как была на девятом месяце беременности. Самолет опускался позади нас. Без двигателей он падал почти бесшумно. Этот великий предвестник смерти проплывал над нами и опускался на наши головы. Нам удалось укрыться в банке. Я толкнул Джессу вперед себя, крикнул ей, чтобы она спряталась за чем-нибудь. Она укрылась. Я держался чуть позади нее.

— Я видел, как самолет падает. Крылья ударялись о здания и отрывались, как будто их сделали из бумаги. Фюзеляж взорвался. Огромные куски шрапнели размером с автомобиль разлетались во все стороны, разбивая машины и здания, пробивая сталь, стекло и кирпич. Я бросился в укрытие. Как только смог, я поднялся на ноги, ища Джессу, выкрикивая ее имя. Кругом стояла такая пыль и дым. Все горело. Я нашел ее в задней части банка. Сначала подумал, что с ней все в порядке. Я думал, что мы выжили.

Лиам сделал паузу. В горле поднялся ком. Его глаза горели.

Ханна не стала торопить. Она ждала.

Через мгновение он вновь обрел самообладание и продолжил.

— Большой кусок шрапнели раздробил ей бедро и задел бедренную артерию. Я наложил жгут, но этого все равно оказалось недостаточно. Она истекала кровью. Мы были в двух милях от больницы. Две мили ада. Ни одна машина не работала. Люди бегут, кричат и вопят. Я нес ее почти всю дорогу. Мы... мы не дошли. Она умоляла меня остановиться. Она говорила, что ей нужно отдохнуть. Мы оба все понимали. Она думала о ребенке, а не о себе. Она знала, что будет дальше. Я тоже знал, но пока не хотел себе в этом признаваться. Это казалось слишком ужасным, слишком чудовищным.

— Мы нашли отель, где нас приютили. Я заплатил наличными. Одна из сотрудниц предоставила нам номер. Ее звали Приша Хунджан, и она помогла нам. Она сделала все, что могла. Джесса — она была такой храброй. Смелее, чем я. Она сказала мне, что умирает. Она ведь была врачом, она понимала, что происходит. Ребенок мог жить в ее утробе только пару минут после ее смерти. Вот почему она отказалась добираться до больницы. Это заняло бы слишком много времени, прежде чем ей помогли бы. Она бы умерла, и ребенок тоже. Она твердо решила не допустить этого.

Он ожесточенно вытер глаза.