На грани безумия

– И в этом вся Кристи, необузданная, гордая, не преломленная жизненными обстоятельствами. Непоколебимая! Я знаю всё о тебе, Кристи, всё! Но вот вопрос, насколько знаешь ты себя, Кристи?

Я с удивлением посмотрела на него.

– Вот именно, – сказал он, уже глядя в сторону. – Кристи, не смотри так на меня. Ты сейчас вцепилась в меня взглядом, словно перед тобой возник сфинкс в моём обличии. Я даже чувствую, как твой взгляд пробивает меня до костей. Но это ничего, ведь настоящая истина в том, Кристи, что мы представляем собой в этой жизни.

Я вопросительно посмотрела на него. Он повернулся ко мне и остановил на мне долгий и пытливый взгляд.

– Если говорить о соблазнах, желая познать которые, человек бросается в бурно несущуюся реку. Неважно, какие затем жизненные уроки он вынесет оттуда, хотя его толкала на это страсть к жизни, к её чувственному ощущению и познанию; к её ярким краскам, но кто может упрекнуть его в том, что он подался во все тяжкие? О тебе же, Кристи, можно сказать иное. Есть люди, к которым чужая грязь не прилипает, как бы при этом все ни старались, потому что замарать себя, а уж тем более пуститься во все тяжкие – это не твоё! О, это желание справедливости во всём. Неукоснительное следование жизненным правилам: не брать чужого, не осквернять святое; не возноситься над людьми; не осуждать и не быть судимым самому и так до бесконечности. Я понимаю, это всё христианские заветы, и они должны, на мой взгляд, быть общечеловеческими. Но, Кристи, сейчас не об этом, ты забыла, что на свете есть одно очень великое чувство, очень, потому что более великого я не припомню. Так вот, это чувство может сломать в человеке все стереотипы и все его жизненные устои. Я думаю, ты догадываешься, о чём я сейчас с тобой говорю. Я хочу спросить тебя, Кристи, возможно ли такое чудо, что при появлении в тебе этого чувства, ты можешь отдаться его потоку?

Его вопрос застал меня врасплох, более того, он завел меня в тупик, хотя вряд ли он мог подразумевать, что это чувство уже давно живёт во мне.

– Ты хотел сказать, смогла бы я потерять голову…

– Вот именно, Кристи.

Я в задумчивости покачала головой.

– Что же, этого и следовало ожидать, другого нельзя было предвидеть. Я знаю, Кристи, что ты глубокомысленный и чувственный человек, но ты не покажешь своих чувств, а будешь подолгу переживать их внутри себя. И, к великому сожалению, выудить из тебя эти чувства, так, чтобы они хотя бы мельком показались снаружи, невозможно. И вот в чём парадокс: что же нужно сделать такого сверхъестественного, чтобы хоть как-то заставить их обнаружить себя?

– Обнаружить что? – переспросила я.

– То… что, наконец, явит истину мне.

– Я не понимаю, – в замешательстве ответила я.

– Именно так же, Крис, как и я не понимаю себя, когда пытаюсь разглядеть в тебе всё то, что…, но всё настолько скрыто пеленой тайны, что я не в силах её разорвать. Из-за этого я становлюсь безрассудным, иногда, мне кажется, чуть не до сумасшествия, чтобы разобраться в тебе. Делая шаги, я чувствую, что это не то, что это снова провал, что я опять ошибся, Кристи. Ну, скажи же мне, наконец, скажи, долго ты ещё будешь мучить меня, а соответственно, – я тебя! Потому как это противоречие скоро разорвет меня на части!

Его слова шокировали меня. Что он хочет от меня? Узнать правду? Но это невозможно. Ведь в моём подсознании уже давно поселилась одна тревожная мысль: а что если это всё шутка и что он, сейчас может, как тогда, жестоко рассмеяться мне в лицо, и это будет его очередной победой над моими и без того расстроенными чувствами.

– Извини, я не понимаю, о чём ты и… сомневаюсь, что смогу тебе помочь, – сказала уже я в желании закончить этот разговор и удалиться, но тут услышала:

– И в этом вся ты, Кристи! Но невозможно вынуть душу из тела, это всё равно, что она перестанет существовать здесь и сейчас; так же, как и вырвать сердце из груди, а потом заставить его что-то чувствовать. Именно это ты пытаешься сделать?

«Господи, – подумала я. – Ну почему каждый раз после разговора с ним я нахожусь подолгу в глубоком и сильном противоречии с самой собой. И это всегда приводит меня в непонятные и странные мне чувства». Я в замешательстве подняла на него глаза.

– Что же, Кристи, если мне пока не удаётся последнее, то могу я хотя бы оставить за собой право заботиться о тебе?

– Спасибо, но, думаю, я сама могу о себе позаботиться. Тем более что у меня нет никаких прав на это.

– Прав на что? Договаривай, Кристи, – подхватил он мои слова. – Прав на мою заботу и участие в твоей жизни?

– Да, – сказала я.

– Нет, это не так, Кристи.

– Именно так, – сказала твёрдо я.

– Но почему, Кристи?

– Потому как эти права имеют…

– …либо сестра, либо жена, ты это хотела сказать, Кристи?

– Именно так, я же не являюсь ни тем, ни другим, поэтому… – мои мысли уже путались, и я желала поскорее закончить этот разговор.

– Это совершенно не имеет никакого значения в первом случае. Во втором же, я хочу спросить… так за чем же дело, Кристи? – сказал вдруг он, поразив меня своим вопросом. Я ещё в большей растерянности посмотрела на него.