На грани безумия

– Не вырывайся, Кристи, – ещё крепче сжав мои руки, сказал он. – Ещё раз прошу тебя, посмотри на меня внимательно. Ну же… Но неужели ты не видишь? Не видишь того, что я… Господи, да я же… люблю тебя. Люблю безумно… сильно. Люблю больше всего на свете. Больше жизни! Люблю так, как ещё никто никогда никого не любил на свете!

Я в замешательстве подняла на него глаза. В какой-то момент его слова, казалось, подняли меня до небес, но мой внутренний голос неожиданно злобно и с усмешкой погрозил мне пальцем, говоря ехидно: «Берегись, ты забыла про те случаи».

Я снова попыталась вырваться от него, потому как мучительным было осознание того, что мне приходится сейчас стоять перед тяжёлым и терзающим всю мою душу выбором. Я словно онемела вся. В моей голове быстро и бездушно проносились мысли о том, что вот сейчас он снова засмеётся надо мной, нанеся мне в следующую минуту сокрушительный удар, который окончательно разорвёт мне душу. Но тут сквозь эти мысли меня охватило другое, нарастающее и усугубляющее своё превосходство чувство, что он говорит правду, и об этом сейчас свидетельствовало всё его лицо: его мимика, его жесты, абсолютно всё. Но нет, я попыталась, как и тогда, собрать всю свою волю, чтобы не позволить себе сделаться в очередной раз мишенью для его жестоких шуток и безграничных усмешек надо собой, которые позже могут стать поводом для моего очередного самоедства и окончательно сломить меня. Сквозь эти мысленные противоречия, я снова услышала его голос:

– Ты не веришь мне? – с беспокойством произнёс он. Я молчала в ответ.

– Но, Кристи…?

Тогда я, не выдержав, сказала:

– Ты уже однажды посмел…

– Ах, вот в чём дело, – поняв, о чём я, встрепенулся он. – Вот почему ты не веришь ни единому моему слову, – закончил он. – И поэтому никогда не смеёшься и очень редко улыбаешься? Кристи, но я уже извинялся за те случаи. Я полностью признал свою ошибку и тогда, там, на лестнице, я побоялся раньше времени обнаружить свои чувства, лишь потому, что было слишком рано, я так думал. Мне хотелось прежде хоть как-то обнаружить твои чувства, но тщетно… видимо, злость и негодование заставили меня совершить этот опрометчивый поступок. Я боялся, что ты не поймёшь меня, но самое страшное – я боялся, что ты можешь отвергнуть меня, этого бы я точно не пережил. Поэтому я не придумал ничего другого, как обратить всё в шутку, но, как позже понял, это была злая шутка с моей стороны. Прости меня, Крис, – сказал он. – Но я действительно люблю тебя. Люблю до безумия, люблю очень сильно, – шептал он.

Но, снова не услышав моего ответа, он взял моё лицо своими дрожащими руками и поцеловал меня.

Я почувствовала, как у меня закружилась голова.

– Ну, теперь ты веришь мне, Кристи? – снова посмотрев мне в глаза, спросил он. Не услышав и на этот раз ответа, он поцеловал меня снова, с еще большим чувством.

– Ну, же… Кристи?

Наконец, заметив, по-видимому, в моих глазах то, что он хотел всё это время увидеть, он вдруг взмолился:

– О, силы небесные. Она наконец-то услышала меня. Слава тебе, Господи!

Через какое-то время мы уже сидели возле камина, не размыкая рук друг друга. Наши лица таинственно освещал пылающей дымкой приятно потрескивающий и сильно разгорающийся в камине костёр.

– Кристи, – в задумчивости произнёс Макс, вспоминая эпизоды из нашего детства. – Когда ты ещё только родилась, и я увидел перед собой необычайно крохотное существо, завёрнутое в белые пелёнки, я тогда не удержался и с любопытством заглянул тебе в лицо, а когда увидел твои глаза, то моя душа тут же обомлела раз и навсегда. Я увидел необъяснимо живые, захватывающие дух глаза; твоё лицо всё сияло необычным светом, казалось, что солнце заглянуло к нам в дом и осталось в нём навсегда! При этом ты была такой беззащитной и хрупкой, что мне хотелось непременно защитить тебя от всех… от всего мира! Я прикоснулся к твоим маленьким крохотным пальчикам, и так и остался навсегда в том детском воспоминании. Я соглашусь, что в сознании новорожденных действительно нет места, времени, и пространства, что у них нет разницы между материальным и духовным, они могут вызывать только чистые и светлые, на мой взгляд, чувства, но ты вызвала во мне такое необыкновенное душевное потрясение, что я… – он покачал головой. – В тот момент почувствовал, как глубоко ты проникла в моё сознание и как всецело овладела всем моим существом! Я улыбнулась его словам.

– Почему ты улыбаешься, Крис? Ты не веришь мне? Ты думаешь, что я заношусь в своих мыслях? Но ведь это объяснимо… Любовь – несравнимое ни с чем чувство, оно не нуждается ни в каких доказательствах, ни в каких основаниях, и ни в каких мотивах…

Глядя на него, я испытывала неосознанный духовный подъём: сказать иначе – я была счастлива! Сидеть вот так рядом с ним, смотреть в его глаза и беседовать с ним, неважно о чём, быть рядом, слышать его голос, возможность притронуться к его руке возносила меня наверх всех возможных душевных чувств. Неожиданно он встрепенулся, словно вспомнил о чём-то важном.