На грани доверия. Книга третья

Вилли лёг на кровать поверх одеяла, вытянулся, руки за голову. Спать не хотелось, выспался днём, да и мысли мешали. Огорошенный новостью о женитьбе, он за время ужина ни с кем не разговаривал, кроме грандпа — лишь однозначно отвечал на какие-то вопросы, которые тот задавал. Грандпа же, напротив, был, как никогда, оживлён, что-то рассказывал о своих студентах, шутил, ухаживал за женой, с нежностью заглядывая ей в глаза. Вот именно это больше всего и раздражало Вилли. Маша ему не понравилась, а теперь ещё и сентиментальность грандпа, которую она, скорей всего, и пробудила в нём. Что же в ней нашел грандпа? Она за весь вечер не выдала больше трёх предложений, правда, к месту, но не более. Нет, факт очевидный, что она не пара ему. Вилли даже фыркнул.

— Николенька, — Надя расчёсывала волосы у зеркала, её муж, полулежа, читал в кровати.

— Да, милая, — он поднял глаза.

— Ты заметил, как за ужином Володя смотрел на Машу? — произнесла она задумчиво.

— Как?

— Странно, вот как, — Надя обернулась к Николаю.

— Что ты имеешь в виду? — он отложил книгу в сторону. Не отмахивался сразу от слов жены, как другие мужья, зная, что Надя в силу своей натуры и профессии весьма наблюдательна.

— Сама пока не понимаю. Но мне почему-то тревожно.

— Думаешь, Маша ему понравилась? — предположил Николай, — да, она молода, привлекательна, но она жена его деда. Любящая и любимая.

— Нет, мне кажется, о симпатии нет и речи, даже наоборот, — Надя вздохнула, положила расчёску, села на кровать возле супруга, — что-то у меня разыгралась фантазия, да? — она смущённо улыбнулась. Фертовский прижал жену к себе.

— Ты же творческая личность, — чмокнул её в нос.

— А меня поцеловать? — в дверях стояла Саша.

— Вот те раз, — удивился Николай, — не далее, как час назад я уложил спать одну прелестную девочку.

— Папочка, — Саша подбежала и с размаху приземлилась ему прямо на живот, — я тебя люблю, — крепко обняла отца.

— Это вовсе не девочка, это лисица, — она пощекотал дочь, та захихикала, заёрзала, чуть не свалилась с кровати.

— Папулечка, можно я останусь с вами? — попросила Саша, заглядывая отцу в глаза, — ну пожалуйста, я буду спать тихо-тихо.

— А ты у мамы спрашивала разрешения? — пряча улыбку, спросил он.

— Мы с ней ещё не советовались, — выдала девочка.

Надя проснулась от толчка в бок. Открыла глаза, повернулась: ну так и есть — Саша спала поперёк кровати, Коля притулился где-то с краю. Надежда поднялась с кровати, подошла к окну. Москва, полночь. Столица ещё не погрузилась в сон, горят вывески, реклама, едут автомобили. Блестит влажный асфальт, вечером опять прошёл дождь. Надя любила начало осени, воздух становился особенным — густым, пахло листьями, овощами и фруктами. Наступало «бабье лето» — уютное, тёплое. Кроме того, художник по имени Осень размашисто-щедро окрашивал листья в яркие праздничные цвета. Ночи, конечно, были прохладными, но всё равно осень дивна по-своему. Московская осень.

Надя обернулась, Саша во сне сменила позу и теперь обнимала отца. Забавные такие — оба темноволосые кудрявые, Саша — маленькая копия своего отца. Копия…

Надежда задумалась. Вспомнилось первое впечатление при встрече с сыном её мужа. Такой же высокий плечистый, волосы, правда, светлее. В чертах лица вроде бы проглядывалась порода Фертовских — ямочка на подбородке, прямой нос, мимика похожа, а вот взгляд не такой, как у отца, да и глаза… Какие же у него глаза? Серые что ли? Даже светло-серые, льдистые, словно прозрачные. Вот почему они не кажутся такими красивыми, как у Николеньки. И взгляд не добрый, словно оценивающий. Надя обхватила себя за плечи — зябко. Всё же странно он смотрел на Машу.

— Замёрзла? — муж обнял её сзади. В первую секунду она вздрогнула. Надо же, не слышала, как он проснулся и подошёл к ней.

— Немножко, — обернулась и прильнула к нему.

— Когда тебе не спится, значит, ты чем-то обеспокоена, — заключил Николай.

— Ты тоже, — улыбнулась Надя, — Коля, скажи, твой сын похож на Маргариту?

— На Маргариту? — он задумался. — Надо же, я забыл её лицо, — усмехнулся, — где-то были фотографии, не знаю, где. Да и зачем они мне? Сейчас те времена мне кажутся такой давностью, словно не были и вовсе, или будто я посмотрел кинофильм. Наверное, похож, в нём всего намешано. Да, и Володя всегда был замкнутым мальчиком.

— Тебя тоже не назовёшь открытым, — заметила Надежда.

— Это верно, — согласился Николай, — наше семейное качество. Мой сын всегда был недоверчив, отстранен, хотя за эти годы, может, и изменился. Приехал же в Россию.

— Он говорил о своих планах? Займётся чем-нибудь или будет отдыхать?

— Когда я намекнул, отозвался неопределённо. Думаю, пока решил осмотреться. У меня ощущение, что он тебе не понравился, я прав?

— Что ты, всё хорошо, — Надя поцеловала мужа, — идём спать.

Утром выглянуло солнце, забралось в комнату и игриво поскакало по подушке. Суббота. Надежда любила утро субботы. Позади рабочая неделя, усталая пятница пришла к завершению, утро субботы самое сладкое. Да ещё если солнце за окном, а твои близкие проснулись, но тебя будить не стали, дав возможность выспаться.