На грани измены (СИ)

— Я чуть не лишился семьи. Ни о чем не мог думать, кроме как об этом деле.

— Да, в моей практике подобное дело было только раз, — сокрушенно выдыхает Рязанцев. — Мы тогда с женой тоже чуть не развелись. Но только на тот момент мы были женаты десять лет, а у вас свадьба прогремела совсем недавно. Если ты с такой хваткой процессы сложные выигрываешь, то и с женой сможешь совладать.

— Несомненно, — говорю с улыбкой на губах.

— Так, задушевные разговоры — это прекрасно, но давай о деле, — Виталий Андреевич вмиг становится серьезным. — После громкого дела Захарова теперь большая часть обращающихся в нашу адвокатскую палату хочет работать с тобой, на втором месте Лариса Романова.

— Лара большая умница. Она мне очень помогла в этом деле, — быстро говорю я.

— За несколько дней до завершения процесса к нам обратился довольно влиятельный человек. Он как раз хотел работать или с тобой, или с Романовой, — продолжает начальник. — Это дело получила Романова, так как тебе было не до него.

— По правде сказать, я бы отказался, Виталий Андреевич.

— Я так и понял. Но сегодня к нам обратился еще один человек. Его дело не самое простое, но по нему уже проходит несколько свидетелей. Возьмешься?

— Если я получу неделю отпуска и все детали мы начнем обсуждать уже после нового года, — диктую свои условия.

— Идет. Тогда я в двух словах расскажу тебе его ситуацию.

Говоря в двух словах, Виталий Андреевич имеет в виду полноценное обсуждение всех известных, поэтому наша встреча затягивается до самого вечера.

— Миша, остальное обсудим в машине. Уже опаздываем на корпоратив. Поехали, — Виталий Андреевич поднимется со своего места, подгоняя меня. — Давай, давай. Я хотел сказать еще пару слов до того, как все придут в состояние некондиции.

В ресторане мы оказываемся через полчаса, и первое, что делает Рязанцев — он произносит тост, с теплотой говоря о каждом сотруднике нашей палаты.

— А Рязанцев подготовился, — кивает Вадим на начальника.

— А как иначе? Он же руководитель, — отвечаю с нескрываемым раздражением в голосе.

— Миха, у тебя в порядке? — удивленно спрашивает Романов.

— Устал просто, — отмахиваюсь я.

Вадим собирается сказать что-то еще, но не успевает, поскольку Виталий Андреевич просит меня подойти к нему. Он рассыпается в профессиональных комплиментах в мой адрес, привлекая внимание всех собравшихся. Его речь длится как минимум пять минут, после чего мы поднимаем свои бокалы.

— Вадим, передай бокал Королева, — машет рукой Рязанцев. — Ему нечего выпить. До дна, Миха. Я не так часто говорю подобное своим сотрудникам.

Я осушаю содержимое полностью, после чего решаю перейти на сок. Завтра у нас с Ингой большие планы, поэтому сегодня я должен быть как стеклышко. Если бы я только знал в тот момент, что меня ждет спустя пару часов.

Глава 18

Миша

Я пытаюсь разлепить веки, но мне никак не удается сделать это. Отдаленно слышу какие-то голоса, правда, никак не могу разобрать, кто именно говорит. Неожиданно все стихает, а через пару мгновений на меня вдруг льется что-то холодное. На этот раз глаза оказываются гораздо податливее, открываясь быстрее. Мне очень хочется взглянуть на человека, кто таким беспардонным образом посмел разбудить меня, но затуманенный взгляд не сразу удается сфокусировать. Башка трещит, а перед глазами все плывет. Черт возьми! Неужели я так много выпил? Где вообще я нахожусь?

— Доброй ночи, Миша, — до меня доносится знакомый голос.

— Какого черта! — грубо бросаю я.

— Проснулся? Вот и хорошо, — я, наконец, фокусирую взгляд на своей… жене. — Есть разговор.

Я перевожу внимание на других присутствующих в комнате — Вадим и Бережная. Черт бы ее побрал! Кстати говоря, что это за место? По выражению их лиц становится ясно — произошло нечто нехорошее, но разум пока отправляет меня куда подальше и не может сконцентрироваться на важном.

— Миха, ты как? В порядке?

— Башка болит, — глухо отзываюсь и сажусь на диван.

— Может, тебе таблеточку от головы принести?

На этот раз я поднимаю голову и смотрю на Ингу в упор. Кажется, только в этот момент до меня медленно начинает доходить причина ее раздражительности, если не сказать гнева. Ситуация слишком компрометирующая.

— Инга, как ты здесь оказалась? — спрашиваю я, игнорируя посторонних.

— Приехала сделать своему мужу сюрприз, — на ее лице нет ни тени улыбки, но какая же она красивая.

— Сюрприз удался, — хриплю я.

— Твой сюрприз оказался более масштабным, — обвиняющим тоном говорит Инга.

— Инга, поехали домой. Мне так плохо, — к горлу подступает тошнота, но быстро отступает.

Ее реакция оказывается вполне объяснимой. То, что предстало перед глазами моей жены, вызывает отвращение, вот только это неправда. Я не помню некоторые моменты вечера, но точно знаю, что не изменял ей и никогда бы этого не сделал. Я уважаю свою женщину и свой выбор и не готов размениваться на других.

— Между ней и мной ничего нет! — бросаю грубо. — Я даже не знаю, как она оказалась здесь.

Ситуация накаляется, а каждое следующее слово мне дается с большим трудом. Так плохо как сейчас мне не было, пожалуй, никогда.