На грани краха

Но вместо радости или торжества Ханну снова охватил страх — ее постоянный спутник. Удушливая паника сжимала горло. Дыхание стало резким и поверхностным. Сердце пустилось вскачь, а адреналин бурлил по венам.

И что дальше?

Беги.

В воздухе пахло затхлостью и плесенью.

Ханна моргнула в темноте, едва различая деревянную лестницу, ведущую наверх, к другой двери с ободком света внизу и по бокам, словно та маяк, манивший ее к себе.

Обычная деревянная дверь, как и в любом другом доме. Никакого металла. Ни усиленной рамы. Ни электронного замка. Просто дверь. Обычная дверь, ведущая в яркий и страшный мир.

Она оглянулась и обвела взглядом комнату. Свою крошечную, тесную тюрьму.

Может забрать что-то с собой? Тетради, заполненные стихами и песнями? Нет. Их она брать не будет.

Ханна решила оставить все, сбросив свое прошлое «я», как гусеница сбрасывает кожу.

«Это будет не так-то просто», — прошептал голос в ее голове.

Она не стала обращать на него внимания.

Позже у нее будет время, чтобы подумать. А сейчас ей просто нужно выбраться отсюда.

Здоровой рукой Ханна ухватилась за перила, а искалеченную руку положила на свой раздутый живот, как бы поддерживая себя. Затем начала подниматься.

Шаг за шагом. Раз, два, три. Вдох, выдох. Шесть, семь, восемь.

На верхней площадке лестницы она в нерешительности остановилась. Ее снова сковал страх.

Что ожидало на той стороне? Свобода или очередная ловушка?

Там мог находиться тюремщик. Сидеть за кухонным столом, ожидая ее и улыбаясь, как Чеширский Кот.

Очередная ловушка.

Он играл с Ханной, как скучающий кот со своим обедом. Дразнил ее.

Она больше не сможет спуститься обратно по этой лестнице. Не выдержит. Ее разум расколется на тысячу осколков и никогда больше не вернется к ней. Просто превратится в пыль.

Но Ханна не собиралась возвращаться обратно в тюрьму. А значит, оставалось двигаться лишь вперед.

Она повернула ручку и толкнула дверь.

В глаза ударил яркий свет.

Казалось, огромный прожектор светил ей прямо в лицо, а лучи, словно иглы, пронзали мозг.

С приглушенным криком Ханна рухнула на ступеньки, чуть не упав назад. Она едва удержалась за перила, ударившись о выступ. Боль обожгла ее коленные чашечки.

Закрыв лицо левой рукой, она крепко зажмурилась. Ее глаза щипало и саднило. А по щекам текли горячие слезы.

Прошло несколько долгих минут, прежде чем Ханна смогла хотя бы мыслить, несмотря на ослепляющую боль, шок и смятение.

Дневной свет.

Ее глаза привыкли к искусственному освещению, и уже много лет не видели солнца. Сетчатка глаз не выдерживала яркого света.

Паника снова грозила овладеть ею.

Как же она сбежит, если ничего не видит?

Ханна и так уже была слаба, искалечена и беззащитна, как же она сможет двигаться вслепую?

Ничего не получится. Не получится.

Тюремщик найдет ее. И когда сделает это, то разозлится не на шутку. Он снова сломает ей пальцы рук, потом пальцы ног, запястья. Мучитель возьмет свой нож. Отрежет ей пальцы один за другим и будет смотреть, как Ханна истекает кровью…

«Прекрати»! — вскричала про себя Ханна. — «Просто прекрати»!

Она боролась с туманом безумных мыслей, мелькающих в ее голове. Ей нужно мыслить ясно, иначе она никогда не выберется отсюда живой. И никогда больше не протянет руки к сыну и не заключит его в объятия.

Ханна не ослепла. Ее глаза привыкнут. Просто придётся подождать.

Однако, времени у нее нет. Кто знал, когда вернется тюремщик. Через неделю? Через день? В ближайший час?

Ханна даже не знала наверняка.

Возможно, он уже здесь. Поджидал ее, притаившись недалеко и наблюдая. Или, может быть, ублюдок находился во дворе, и как только она споткнется или издаст какой-нибудь звук, он сразу же примчится, чтобы затащить ее обратно в тюрьму.

Она замерла, заставив себя сделать глубокий вдох. Затхлость подвала исчезла. Воздух пах свежестью — пусть и немного пыльной, прохладной, но не морозной. Около пятнадцати градусов тепла.

Напрягла слух, пытаясь уловить любой звук: шарканье шагов или приглушенное дыхание, чтобы осознать, что не одна, и что рядом находится он, наблюдающий за каждым ее движением, ожидающий подходящего момента, чтобы наброситься.

Ничего. Лишь гул собственного пульса, отдающийся в ушах. Абсолютная тишина давила на барабанные перепонки.

Ханна затаила дыхание, прислушиваясь.

По-прежнему тихо. Ей стоило поверить, что тюремщика здесь нет. Если он все же здесь, то она умрет. В любом случае. Но если его нет…

Возможность снова оказаться в плену нарастала с каждой минутой.

Ханна не могла здесь оставаться. Она должна сбежать как можно дальше. Должна убраться отсюда к чертовой матери. Куда угодно.

Не открывая глаз, коснулась здоровой рукой своего живота.

Он придет за ней. В этом она не сомневалась. Тюремщик будет пытаться найти ее прежде, чем она успеет позвать на помощь. Прежде чем расскажет о нем.

И ей нужна фора. Каждый час и каждая миля отдаляли ее от этого места.

«Думай! Шаг за шагом. Ничего лишнего. Не трать время на пустые размышления, потому что время ускользает. На счету каждая секунда».

Сначала главное.