На грани тьмы и света

В бессилье не сутуля плеч,
Я принял жизнь. Я был доверчив.
И сердце не умел беречь
От хваткой боли человечьей.
Теперь я опытней. Но пусть
Мне опыт мой не будет в тягость:
Когда от боли берегусь,
Я каждый раз теряю радость.

1963

«Трепетно дышит палатка…»

Трепетно дышит палатка,
Сердце в завидной судьбе
Жизни и вечной и краткой
Нити связало в себе.

Слышу, как мечутся стаей

Листья в огне и во мгле, —
Кажется, кто-то листает
Книгу о трудной земле.

Сварки нездешние светы.

Шов — к неостывшему шву.
В яркой тревожности этой
Очень давно я живу.

Вижу во флаге высотном

Страшно знакомый мятеж.
Флаг из бессмертия соткан.
Руки на древке все те ж.

Все мы добудем, что снилось,

Чтобы вблизи и вдали
Ты, дождевая унылость,
Не заслоняла земли.

Дальнее чувствуя веще,

Сердце и в скромной судьбе
Жизни и краткой и вечной
Нити связало в себе.

1963

«Еще недавно мне казалось…»

Еще недавно мне казалось,
Что я всю жизнь постиг до дна.
Познанье было, как усталость,
Что самому теперь смешна.

Ну что ж, у молодости ранней

Он есть, наивно-горький счет,
И выдаем мы за страданье
Любую из своих невзгод.

Теперь, когда у новых станций

Взлетает надо мною дым,
Я рад, что в этом не остался
Неисправимо-молодым.

1963

«Схватил мороз рисунок пены…»

Схватил мороз рисунок пены,
Река легла к моим ногам —
Оледенелое стремленье,
Прикованное к берегам.

Душа мгновения просила,

Чтобы, проняв меня насквозь,
Оно над зимнею Россией
Широким звоном пронеслось,

Чтоб неуемный ветер дунул

И, льдами выстелив разбег,
Отозвалась бы многострунно
Система спаянная рек.

Звени, звени! Я буду слушать —

И звуки вскинутся во мне,
Как рыб серебряные души
Со дна — к прорубленной луне.

1964

Обреченная ночь