На грани веков

Занятые сборами, они не видели, как толпа с пригорка возле Падегов по тому же овсяному полю понемногу подтягивается к собравшимся возле большака. Ну, понятное дело: там же у них нет никакой возможности лучше разглядеть, с какими лицами уходят в лес зачумленные и что они уносят с собой. Когда на проселке показались четыре человека и две скотинки, орда стояла на вытоптанном овсяном поле шагах в пятидесяти от них — глаза у всех выпучены, шеи вытянуты, рты разинуты. Да ведь и было на что поглядеть, шествие-то какое! Впереди всех Инта, как огромный паук с ношей на спине, одной рукой ведет Пострела, другой — корову. Черные жесткие пряди волос выбились из-под красного платочка, губы стиснуты, глаза — как у волчицы, следят, не кинется ли кто-нибудь из этой своры на ее детеныша. Не удивительно, что она тут в ведьмах ходила, У Мегиса на спине мешок с мукой, спереди другой — с посудой и прочей утварью. Кузнец Мартынь больше нагружен рабочим инструментом. Но у каждого в правой руке крепко сжат мушкет, оба внимательно поглядывают на толпу, изгоняющую ведьму, — не вздумает ли кто подобраться поближе. Вот мелькнул мушкет, но, так как стрелок прятался за спинами других, опасаться пока что нечего. Серебряной пули у него в стволе, видимо, не было, а ведь всем известно, что только она и может помочь в таком случае.

Но любопытство все же было слишком велико, толпа придвинулась, теперь их разделяло не больше тридцати шагов. Если они и грозились либо переговаривались меж собой, то, конечно, вполголоса, потому что изгоняемые ничего не могли расслышать. Чужая корова в овсах собралась было отправиться с уходящими, мыча без передышки и так истошно, точно Пеструха Вайваров была ее кровной сестрой, а маленькая телка — ею же вскормленной дочерью. Она всех оглушила своим мычаньем. Корова, шедшая на поводу у Инты, успела только тихо откликнуться. Усатый работник, рассвирепев, размахивая руками, пытался прогнать эту иерихонскую трубу, да только не так-то это просто было сделать.

Толпа была уже шагах в двадцати. Мартынь ни на миг не спускал с нее глаз, на этот раз отыскивая знакомые лица. Все время на душе у него закипало и щемило. Если бы он заметил кого-нибудь из старых боевых товарищей, не выдержал бы и стычка стала бы неизбежной. Но у тех еще хватило совести не кинуться глазеть, как их бывших соратников изгоняют, точно шелудивых псов. В большинстве тут были болотненские, на это указывали лапти и клетчатые пестрядинные платки. Вон, кажется, Мария Грива укрывается за спинами. Да она ли? Поручиться нельзя. Зато сразу же видна Клавиха — впереди всех, с воинственно сжатыми кулаками, но на нее внимания обращать не стоит.

Медленно, но все же заметно изгоняющие подвигались все ближе и ближе, хотя теперь уже следуя позади. Мегис угрожающе оглянулся и сказал Мартыню:

— Слушай, а не пугнуть ли эту волчью стаю, а то еще хвастать станут, что мы от них убежали.

Но Инта тоже это расслышала и остановилась.

— Нет, вам не стоит связываться, неладно это будет, а вы пройдите вперед, я-то уж знаю, что делать.

Они подчинились ее приказанию и, пройдя вперед, решили поглядеть, что же станет делать Инта. Даже они разинули рты и выпучили глаза, как и вся орава. Сперва Инта велела Пострелу постоять одному, а коровью привязь зажала меж колен. Потом метнулась к толпе преследователей, глаза ее стали ужасными, рот ухмылялся устрашающе, две пряди волос, точно кривые рога, вздыбились над ушами. Она простерла обе руки к западу, потом к востоку, правой рукой принялась выводить на уровне живота кресты и рваные круги, а левой сеять что-то, не то муку, не то песок. Преследователи стояли остолбенев, но это, оказывается, было еще не все. Внезапно глаза Инты угрожающе расширились, лоб собрался в темные морщины, щеки надулись, как красные пузыри, — она дунула раз, другой, третий так, чтобы брызги слюны и что-то разбрасываемое щепотками летело прямо на толпу. Тут произошло нечто невообразимое: толпа взвыла в один голос, точно всем кипятком плеснули в лицо, в первое мгновение все сбились в кучу, а в следующее — разбежались по полю врассыпную. Только сухие стебли в воздухе зашелестели. Клавиха споткнулась и растянулась ничком, чужая корова, испуганная переполохом, умчалась на большак, а потом — в сторону Лиственного; Пеструха, глядя ей вслед, покачала головой и горестно вздохнула — ни породниться, ни подружиться так и не пришлось.

Пострел подскочил от восторга, даже рот до ушей растянул, покатываясь со смеху и сверкающими глазами глядя на Инту: только его мать мастерица на такие шутки. Потом подергал ее за руку, точно хотел сказать: ну еще, покажи еще раз! Но ей уже нечего было показывать. Ведя сына, корову и теленка, она прошла мимо мужчин и миновала большак, шагах в двадцати от которого начинался лес. Мартынь с Мегисом переглянулись, едва сдерживая смех, да и сама Инта не выдержала и на опушке расхохоталась, а тут уж покатились вчетвером; громче всех смеялся Пострел — он даже прыгал и хлопал в ладоши.