На грани веков

Но к вечеру произошло чистое диво. Позади развалин замка они заметили скачущего всадника, минуту спустя прозвучала труба, заржали кони, похоже было, что татары из лесу собираются к парку и пруду. Осажденные безмолвно и изумленно наблюдали за тем, что там происходит. На лужку за прудом понемногу выстроились две прямых шеренги, человек, верно, с пятьдесят. Размахивая бумагой, мимо них проехал гонец, остановился, с минуту что-то говорил. Построившиеся дружно прокричали в ответ, на миг затихли, потом завопили, вытягивая руки к амбару. Передний ряд пригнулся к конским шеям, задний поднялся на стременах, прогремел дружный залп. Свинцовый град врезался в крышу амбара, о стены хрустели зубы исполинского зверя, единственная шальная пуля влетела в окно рядом с дверью, просвистела над самой головой Эки, выщербила камень в задней стене и метнулась куда-то вбок. Кто-то тихонько вскрикнул, но Мартыню некогда было оглядываться. Не остерегаясь, он высунул голову в открытую дыру и в изумлении убедился, что на затянутой дымом поляне татар уже нет. Выпустили наружу Криша, чтобы он постарался разведать, что же там происходит.

Но тут истошно завопил Пострел. Предводитель услышал встревоженный голос Инты, обернулся и остолбенел. Два человека поддерживали Клава, Инта присела перед ним на корточки, но ему уже ничем нельзя было помочь: старшой дружины откинулся, будто засыпая, закрыл глаза и вздохнул в последний раз. Даже крови не видать, только правая ладонь плотно прижата к левой стороне груди. Инта подняла голову и оглядела стоящих кругом ратников — в глазах ее промелькнули такое отчаяние и боль, что все уставились в пол. Люди старались не дышать, таким потрясенным видели они Мартыня впервые. Это же его ближайший друг и соратник еще с тех пор, когда Майя сидела в подвале замка, за что молодой барон едва не поплатился своей жизнью.

Ратникам казалось, что они стоят уже целый час, так невыносимо тяжелы были эти десять минут. Запыхавшись, прибежал Криш. Татары умчались, он заметил только, как промелькнули лохматые шапки, когда всадники спустились в лощину и исчезли в лесу. Мартынь с усилием отбросил горестные размышления и отвернулся от погибшего; понемногу пришли в себя и остальные. Двери уже не закрывали, все вышли наружу, оглядели избитую пулями стену амбара и сплошь продырявленную крышу. Дыра в подвале разрушенного замка вся перепачкана чем-то красным, в глубине, за грудой камней, шапка. Эка подобрал ее: будет чем дома похвалиться. Он уже не хвастал — поди знай, кто попал, может, и Тенис. Да и то еще неведомо, не вернутся ли ночью татары с подмогой, — тогда их всех ожидает судьба Клава. Может быть, часть татар осталась в лесу, чтобы не дать им уйти, не выпустить из виду, покамест остальные не вернутся. Двое ушли в разведку, один к парку, другой на запад, остальные с заряженными мушкетами так и застыли, напряженно прислушиваясь, не прогремит ли в лесу предвещающий беду выстрел. Но оба разведчика встретились в лощине и не спеша, небрежно перекинув мушкеты через плечо, возвратились через поле. Значит, противника и там уже нет; теперь надо суметь вовремя унести ноги, чтобы затемно забраться в чащу, а там и вдвое больший отряд конных с ними не справится. Не перекинувшись о том ни словом, все ясно поняли, что походу конец и путь теперь лежит к дому.

Медведь обрыскал опушку, ощетинившись, обнюхал лужи крови и места, где стояли лошади. Дальше в лесу следов уже не было. Ополчение Мартыня не останавливалось, пока с наступлением сумерек не перешли через вырубку в густой старый лес без дороги, но пройти его было нетрудно по тропинкам, протоптанным в болотах лосями, по кочкам, развороченным ими в пору, когда лоси сбрасывают рога. Клава похоронили под большим вязом, широко раскинувшим шатер чуть пожелтевшей листвы, словно нарочно выросшим здесь ради этого случая. Четыре человека опять взяли мушкеты на плечо и зашагали, как остальные, и все-таки все чувствовали себя так, что идут с тяжелой ношей; даже далеко отойдя, они тайком оглядывались, пока вяз Клава не исчез совсем за плотной стеной ясеней и лип.