На грани веков

Войско Мартыня свернуло туда. Но, когда они поравнялись с развалинами замка и Падегов Криш уже собирался было пойти поглядеть, нет ли в подвале местечка посуше, где бы переночевать, оттуда внезапно грохнуло два выстрела, и над головами ратников прожужжали пули. Ополчение повернуло и кинулось назад к опушке, с которой только что вышло. Но тут принялись стрелять из лесу, пуля просвистела над ними с противоположной стороны. Не оставалось никаких сомнений в том, что их окружили татары, отрезавшие все дороги. Без команды, подгоняемые безошибочным инстинктом самосохранения, ратники, пригнувшись, кинулись в каменное строение с черепичной крышей. Из развалин замка еще раз грохнул выстрел. Так же без приказа у входа все обернулись и выпалили — одни в развалины, другие — в лес, потом вскочили в помещение и поспешно захлопнули и заложили двери. Когда-то это был господский амбар с гладким глинобитным полом, даже столбы от закромов еще уцелели. В обеих боковых стенах по два зарешеченных оконца, дощатые ступени вели к люку на чердак под черепичной крышей. Вверху с каждой стороны по зарешеченному окну — значит, можно наблюдать и вести огонь со всех сторон. Мартынь живо расставил людей ко всем бойницам, снаружи, по обе стороны здания, выставил по дозорному. Падегов Криш с западной стороны укрылся за большим старым вязом. Ян с восточной — за поросшей ежевичником грудой камней. Татары больше не стреляли, но слышно было, как они перекликаются в лесу и в парке, может, готовятся к штурму. Дозорные наблюдали, не сводя глаз, держали мушкеты на изготовку, чтобы успеть предупредить своих выстрелом.

Так и не дождавшись приступа, попавшие в осаду понемногу успокоились. Помещение как вверху, так и внизу было сухое и, кажется, теплое, только крысы то и дело сновали, противно царапая когтями глинобитный пол и настил. В темноте одолевал сон, но заснуть ни в коем случае нельзя. Пока что люди чувствовали себя в безопасности; стараясь убить время, они начали было переговариваться и даже перекликаться между собой. Но вожак это сразу же настрого запретил; ему эта безопасность казалась не очень-то надежной, и он принялся советоваться со старшими. Больше всех был удручен уже повидавший войну, все еще прихрамывавший Букис — он все ворчал, будто остальные были тут в чем-то виноваты.

— Загнали нас в ловушку, ясное дело. Вот увидите, утром все это сатанинское отродье навалится на нас.

В темноте было слышно, как Симанис яростно скребет в затылке.

— Это тебе не калмыки с лучками, у татар тоже мушкеты.

Клав оказался самым храбрым.

— Ну, стены у амбара вон какие толстые, пули тут без толку. Бойницы со всех сторон, и пороху у нас пока что хватает — будем палить не жалеючи.

Букиса это не убеждало, он все гудел свое:

— Думаешь, они так и будут сидеть в лесу да царапать наши стены? Мы же окружены — ворвутся и сомнут нас.

Мартынь скрыл свои опасения и постарался говорить так, будто пребывает в твердой уверенности:

— Где же им ворваться?! Покуда они из лесу да из парка добегут сюда, мы добрую половину их положим пулями. А и добегут, то как ворвутся в одни двери? Мечи у нас есть, неужто мы не умеем с ними управляться?

Симанис по-прежнему скреб затылок.

— Ну, тогда они не полезут, а постараются выморить нас голодом. Надолго ли нам провианту хватит?

В каждом возражении есть доля истины, но теперь даже эту долю необходимо приглушить, иначе она породит во всем ополчении малодушие и, может быть, даже отчаяние, из-за которого борьба в самом начале может показаться безнадежным делом. Ответил вожак лишь после длительного раздумья, но зато так твердо, будто сам верил в каждое свое слово.

— Их немногим больше нашего, это тоже ясно-понятно, а потом еще ведь не так темно было, чтобы они нас не разглядели. Будь у них сила, они бы ни за что не пустили нас в эту крепость, а сразу же напали бы на открытом месте. Они, надо думать, ждут подмоги, которая может заявиться сюда завтра. Да только и это еще ничего не значит. Ежели ночь будет темная да ненастная, проберемся к опушке, кто подвернется — как цыпленка задавим, а пока остальные подоспеют, мы уже далеко уйдем. Где им в темноте да верхом с нами справиться! Знать бы только, где тут самая чащоба… А денек нас завтра ждет горячий. Накажите людям, чтобы зря языки не чесали и надеждами себя не очень тешили.

Ночь прошла спокойно, а с утра и впрямь начался горячий день.