На грани возможного

— Я не могу ответить на этот вопрос, — ответила Эвелин. — Это может быть спинальный шок или преходящий паралич. Воспаление может оказывать огромное давление на спинной мозг. Если это временно, то может продолжаться несколько часов или несколько недель. Или…

— Или это навсегда.

Взгляд Эвелин смягчился. Она коснулась его руки.

— Я нашла немного метилпреднизолона для снятия воспаления, но это все, что у нас есть. Мне очень жаль.

После многих лет, когда его тело работало как хорошо смазанная машина — мощное, эффективное, динамичное, способное — он, наконец, испытал последствия своих действий. Наказание, которому подверглось его тело.

Лиам понимал риски. Он знал, что разрушенные диски в его позвоночнике в конце концов не выдержат.

Его личность состояла в его способности стрелять, ранить, убивать других людей с точностью и аккуратностью.

Он был солдатом.

Овчарка, стоящая между волками и овцами.

Кем он стал теперь? Кого он мог защищать или оберегать?

И все же. Несмотря на то, что он чувствовал себя разбитым, он смирился с этим. Он знал, как ему повезло.

У него не прекращался поток посетителей. Ханна почти не отходила от него. Бишоп тоже постоянно приходил. Квинн, Майло и Шарлотта часто бывали рядом, а также Тревис, Эвелин и маленький ЭлДжей.

И Призрак. Верный пес постоянно дежурил у его кровати днем, охраняя Ханну ночью и возвращаясь в комнату Лиама каждое утро.

Когда-то Лиам отгородился бы от них и замкнулся в одиночестве. Теперь он стал другим человеком.

Он получил тяжелый урок, но он научился.

Впуская в свою жизнь людей, ты не становишься слабым, ты становишься сильнее.

Даже в самые тяжелые моменты своих страданий он находил утешение в их присутствии. Ханна и Шарлотта, ЭлДжей и Майло. Квинн, Бишоп и Призрак. Тревис и Эвелин. Рейносо и Перес.

Его люди. Его семья.

Они нужны ему больше, чем кислород. Больше, чем Лиаму нужно вообще что-либо — даже его ноги.

Глава 73

Лиам

День сто двадцать первый

— Я сломан, — тяжело сказал Лиам.

Ханна сидела на кровати, ее бедро упиралось в его бедро. Он не мог этого почувствовать.

— Лиам.

Страх сжал его горло. Он ждал этого разговора. Прошло шесть дней без чувств, без движения, без ничего.

Лиам полулежал на той же чертовой кровати в той же чертовой позе, его ноги превратились в куски свинца.

Близился вечер. На стойке горела керосиновая лампа, окутывая импровизированную больничную палату теплым золотистым светом.

— Я должен это сказать, — произнес Лиам задыхающимся голосом. — Ты не обязана мне. Ты должна быть свободна… счастлива. Я, возможно, никогда больше не смогу ходить, не говоря уже о том, чтобы сражаться или…

Ханна приложила палец к его губам.

— Ты думаешь, я люблю тебя, потому что ты можешь убить человека двадцатью разными способами?

— Эта мысль приходила мне в голову.

Она взяла его свободную руку, просунула свои скрюченные пальцы между его и сжала.

— Я люблю тебя, Лиам Коулман. Я люблю все, что ты есть. Все. Я принимаю это все.

Он посмотрел вниз на их соединенные руки в свете лампы. Поднял глаза и встретился с ее твердым, невозмутимым взглядом.

Ханна подняла свою деформированную руку, все еще держа его ладонь, и сказала:

— Сломанное меня не пугает.

Затем она легла, прижавшись к нему на тесной койке. Она прижалась щекой к его груди, а он обхватил ее рукой и притянул к себе.

За всю его жизнь Лиам не чувствовал ничего более правильного, более истинного.

Что бы ни ждало его в будущем, какие бы радости и печали ни выпали на его долю, пока Ханна рядом с ним, Лиам встретит их с гордо поднятой головой.

— Ты все еще здесь, — сказала Ханна. — Ты все еще пытаешься. Вот что важно.

Возможно, она права. Может быть, правы именно те мужчины и женщины, которые решили продолжать идти вперед, независимо от того, какая катастрофа или мучения обрушились на них. Через мрачные и безнадежные ночи, через преследующие кошмары, через каждый шторм.

Быть открытым, настоящим и нужным — найти причину для улыбки перед лицом отчаяния.

Может быть, такой человек и был настоящим героем.

Глава 74

Лиам

День сто двадцать второй

На седьмой день пребывания Лиама в медицинском отделении к нему пришел его старый друг Чарли Гамильтон.

Гамильтон даже не растерялся. Все тот же общительный и веселый солдат, которого он помнил по совместным операциям в Сирии, Афганистане и Ираке.

— Я надеялся, что пытки облагородят твою внешность, — сказал Гамильтон с широкой ухмылкой. — Жаль огорчать, но тебе не повезло, друг мой.

Лиам хмыкнул.

— Извини, что не смог тебе угодить. У меня были более неотложные дела.

— Например, спасение твоего города? Всего Мичигана? Я знаю, знаю. Некоторые парни — прямо-таки жаждут славы.

— Ты пришел сюда только для того, чтобы оскорбить меня?

Гамильтон расхаживал по комнате, как лев в клетке, весь напряженный, полный энергии.

— Как бы мне ни было противно смотреть на твою уродливую рожу, я подумал, что вы, ребята, заслуживаете новостей.

— Пришло время узнать хорошие новости, — сказал Бишоп.

Гамильтон посмотрел на Ханну и Бишопа, которые сидели по обе стороны от Лиама.