На грани выживания

— Никчемные люди. — Уитни откинула свои длинные рыжие волосы с лица и выдохнула. — Все, что они делают, это сидят вокруг своих костров и ноют о том, как голодны, что выпивка и трава закончились, и жизнь бессмысленна и слишком тяжела. Забудь о них.

В отличие от большинства жителей города, эти бездельники, насколько могла судить Квинн, проводили свои дни, ничего не делая. Видимо, родители все же немного подкармливали их. Впрочем, это больше, чем они заслуживали.

Директор Кинг пристроила большинство старшеклассников работать курьерами, разносящими сообщения по городу, или «менеджерами ресурсов». В основном эта работа состояла в выгребании из пустых домов всего полезного, что могло пригодиться другим жителям, например, детские вещи для Ханны и Шарлотты или батарейки, провода и материнские платы для Джамала и Тины, чтобы возиться с ними.

Рыбацкая лодка проплыла мимо праздношатающихся подростков. Их слишком громкие голоса и звонкий смех разносились по воде. Они вели себя беспечно и глупо. Любой мог подкрасться к ним, и они бы ничего не услышали. И Квинн не заметила в их руках никакого оружия.

— Неужели ты думаешь, что это не они разгромили дома на обрыве? — спросил Джонас, как только их лодка отдалилась от группы.

— Да. Они ленивые и страдают от скуки, а не от злобы. Для этого нужно слишком много смелости. — Ее пронзила новая волна ужаса. Она не могла определить, что это, но не могла отрицать подкрадывающееся чувство тревоги. — Это сделал кто-то другой.

Глава 8

Квинн

День восемьдесят седьмой

Джонас посмотрел в ту сторону, откуда они приплыли, и с отвращением покачал головой.

— Я не могу вот так просто сидеть, ничего не делая, жалуясь и ожидая, пока другие люди все исправят. Я должен что-то делать.

Джонас осмелился противостоять ополченцам перед хозяйственным магазином своих родителей. За свою дерзость он получил удар кулаком и мог получить пулю — если бы Лиам не вмешался.

Квинн хотелось думать, что она помогла, но Лиам Коулман способен справиться с любой задачей, он — сам по себе целая армия.

После того дня она увидела Джонаса в другом свете. Он оказался не просто идиотом-футболистом, как все остальные. У него действительно имелись мозги. Пусть вспыльчивый, импульсивный, но все же.

Она уважала его за это. Он ей даже нравился.

Они с Уитни участвовали в тушении пожара в общественном распределительном центре, снова и снова бегали в горящую, наполненную дымом среднюю школу за припасами, доводя себя до изнеможения вместе с Квинн.

У Квинн, Джонаса и Уитни вообще было мало общего, кроме одного — ополченцы убили одного из их родителей.

На несколько минут они погрузились в молчание, Квинн неловко поправляла кольцо в брови, глядя на воду. Только лодка нарушала отражение деревьев и неба, дробя и преломляя картинки на тысячи кусочков.

Воздух был свежим, но безветренным. Безмолвные деревья стояли неподвижно.

— Моя мама сейчас такая же. — Уитни смотрела на дальний берег, где несколько гусей скользили вдоль береговой линии. Она не смотрела ни на Джонаса, ни на Квинн. — Она слишком подавлена, чтобы встать, и просто лежит в постели весь день. Наш дом… он грязный. Повсюду жуки. Пауки и мухи. Вонь. Я ненавижу это.

Люди хотели, чтобы мир стал прежним. Они хотели, чтобы их отвлекали «Нетфликс» и социальные сети, удобство фастфуда, ресторанов и Старбакса, комфорт музыки и продуктовых магазинов, служб доставки и Амазона по запросу. Работа, церковь и бары, кинотеатры и боулинг.

Черт, все хотели работающие машины и горячий душ. Дом, в котором не холодно. Электричество оказалось удивительным изобретением; жизнь без него превратилась в полный отстой.

Но некоторые люди хотели того, что они потеряли, так сильно, что не могли приспособиться к сегодняшнему дню. Они не могли приспособиться к новой реальности, и это мешало их разуму.

Без психиатров, готовых выписать лекарства от тревоги и антидепрессанты, дела шли все хуже.

Квинн понимала это. Она понимала это даже лучше, чем хотела. Искушение забраться в постель в пижаме и зарыться под гору одеял, отключиться от разрушенного мира и проспать остаток своей несчастной жизни.

Чтобы заглушить боль.

— Это паршиво, — проговорил Джонас. — Моя мама тоже страдает. Мой отец… смерть отца очень сильно ударила по ней. — Его голос сорвался, когда он вяло закинул удочку. — Она такая злая. Она ненавидела ополченцев, и теперь ненавидит их еще больше, но теперь уже ничего не может изменить. Ничто не вернет его обратно. Без него в доме так тихо.

За те недели, что ополченцы контролировали Фолл-Крик, они убили девятнадцать жителей города, включая полицейского, Оуэна Труитта и Уэйна Маршалла, отца Джонаса.

Десото застрелил отца Уитни, когда тот пытался отобрать дом в «Винтер Хейвене». Так же, как Саттер застрелил мать Квинн.

Ноа тоже умер, прямо у нее на глазах. Квинн пыталась предупредить его, спасти, но не смогла.

Она моргнула, борясь с внезапным потоком влаги в глазах.