На грани вызова

Рука дернулась невольным порывом – убрать. Сейчас мне, как никогда, хотелось в них заглянуть. Увидеть хотя бы отражение его отношения ко мне, раз сам Ньевор упорно ничего не говорит о своих чувствах. Вовремя вспомнила о его реакции на прикосновения и руку опустила. Взгляд тоже отвела, снова отворачиваясь к окну.

Кожей почувствовала движение, легкое, едва ощутимое шевеление волос у щеки – не то потревоженных дыханием, не то касанием пальцев. И вздрогнула, услышав хриплое:

– Я жду, Дея.

Озадаченная, снова развернулась, да только мужчина уже сбежал. Увидела лишь его спину, исчезнувшую в проеме, ведущем в небольшую комнату для гигиены.

Вот и думай теперь, о чем сказал. То ли в серьезных намерениях признался, то ли в том, что не против, чтобы я проявила инициативу и его соблазнила. А может, и вовсе что-то иное имел в виду, мне неведомое. Эх…

Завести об этом разговор, когда рарк, уже переодевшийся и умытый, появился в комнате, не получилось. Он, словно ничего не произошло, сначала меня туда же отправил, а когда вернулась, уже лежал, плотно закутавшись в одеяло.

То, что спать нам придется на одной кровати, я сообразила, еще когда только вошла в комнату, – другой пригодной для этого мебели здесь не было. Правда, акцентировать внимание не стала, а теперь поняла, что пользоваться ситуацией Ньевор не намерен.

Утром он проснулся раньше меня, потому что, открыв глаза, я никого рядом не обнаружила. Как раз успела одеться к тому моменту, когда рарк вернулся и весело сообщил:

– Завтрак готов. Идем?

Бросив взгляд в зеркало, где отражалась симпатичная девушка в белой блузке и темно-синей длинной юбке, я последовала за ним. Сначала по лестнице, затем по дорожке, устланной плоскими тонкими камушками. Мы были не единственными – с разных сторон в столовую спешили проголодавшиеся за ночь гости.

Молодые и не очень, женщины и мужчины, парами и поодиночке. Тот самый рыжий рарк, которого я вчера видела из окна, даже со своим питомцем шел, а в самой столовой я заметила еще трех шошей, уже приступивших к трапезе.

Удивительно! Они вовсе не на полу это делали. Для них были поставлены невысокие лежанки. И узкие морды шошей деликатно прихватывали игольчатыми зубами пищу с тех же тарелок, что и вилки в руках их хозяев.

– Дея, перестань глазеть так вызывающе! – зашипел на меня Ньевор, подцепив под локоть и потащив за собой.

– Я просто первый раз… необычно очень… – попыталась сбивчиво оправдаться.

– Я же тебе вчера рассказал, как все проходит, – сокрушенно вздохнул Ньевор, отпуская мою руку и подталкивая к незанятому диванчику, перед которым стоял накрытый столик.

– Все, да не все, – не согласилась я, усаживаясь на сиденье. – Про шошей не сказал.

– Разве? – опустившись рядом, без энтузиазма откликнулся мой спутник, словно намекая, что тему считает не самой интересной.

– Точно-точно, – подтвердила я, не желая сдаваться. Это же такой повод разузнать про Таша! Ну и остальных шошей заодно. – А у нас в деревне таких животных не было.

– И не могло быть, – подтвердил Ньевор и неожиданно попросил: – Дея, шоши это… шоши. Ты, пожалуйста, не называй их животными.

– Обидятся? – ляпнула я, вспомнив реакцию Таша. И лишь потом, сообразив, как дико такой вывод звучит из уст круглоухой, добавила: – Их владельцы.

Ньевор посмотрел на меня задумчиво. Подался ближе, чтобы не говорить громко.

– Само собой. Но не только. Сами шоши тоже. Они ведь разумные, несмотря на то, что речевого аппарата у них нет, а тело негуманоидное.

– Они инопланетяне? – у меня глаза на лоб полезли. Такая мысль раньше мне в голову не пришла.

– Нет, они всегда жили на Ракисе. И вроде как разум обрели раньше, чем появились первые остроухие. Только свою цивилизацию не развивали, предпочитая близость к природе. А потом начали контактировать с первыми остроухими и согласились жить вместе с ними.

– Хорошенькие, – умилилась я и уже с умыслом спросила: – А почему у тебя шоша нет? Ты не хочешь такого спутника?

На этот раз Ньвеор ответил не сразу. Поджал губы, сделал вид, что сосредоточился на намазывании розовой рыхлой массы на некое подобие булочки.

– Ешь, – вручил мне и лишь потом признался: – Шошей мало осталось. Они почти все погибли, когда мы сражались с амиотами, а детеныши у них появляются редко. Это во-первых. Во-вторых, содержать шоша – дорогое удовольствие, которое могут себе позволить только рарки с высоким доходом или статусом.

О том, что у него был свой шош, ни слова не сказал. Да только я все равно зависла, осознав суть. То есть Ньевор не всегда был нищим?

Ох, я ду-у-ура! Едва не застонала, когда в памяти лавиной пронеслись все те моменты, которые пусть косвенно, но на это и раньше бы мне указали, если бы я внимательнее была!

Непростительное для бедняка расточительство, когда он заставил меня выкинуть сельскую одежду настоящей Деи.

Столь же плачевная судьба разорванного платья, которое теоретически можно было бы и зашить. Соответственно, сэкономить на покупке нового.

Тяга к красивым вещам, в которые он меня наряжал, невзирая на скромные доходы…