На грани жестокости (СИ)

Я смотрю по сторонам: белые стены, пару мягких кресел, прикроватные тумбочки и столик в углу, на котором стоит графин с водой и стакан. В противоположенном углу большой горшок с комнатным растением без цветов, только блестящие гладкие темно-зеленые листья. Вполне уютно и мило, а еще… непривычно, чертовски непривычно, после заснеженного леса и каменных пещер, в которых приходилось спать.

Я пытаюсь сесть, получается не сразу. Интересно, чем нас таким накачали, что до сих пор так раскалывается голова? Я массирую виски, дико хочется пить, но я понимаю, что подняться с постели – это выше моих сил. Обессиленно ложусь обратно и тру глаза, затем зеваю и снова проваливаюсь в сон.

***

Валяюсь в палате я недолго. На следующее утро мне уже позволяют пойти в свою квартиру. Я чувствую легкое недомогание, но по сравнению с тем, как я чувствовала себя, когда очнулась в первый раз – это цветочки. С Розой, Клайдом, Иви и Галактионом, я встречаюсь в квартире. Когда они все улыбнулись мне, я понимаю, что безумно рада их видеть. Естественно, по Розе, Иви и Клайду видно – им неловко. Я прекрасно понимаю, что скорее всего, они сразу же похоронили меня, когда я ушла на игры. Галактион, который сам был участником и который знал все мои планы наперед, как обычно поздоровался, словно я выходила из квартиры на короткое время, а не уходила на игры, и улыбнулся. В этот момент, я поняла, что надо строить свой мир заново.

Когда я помылась и вышла из душа, ко мне в комнату заходит Иви и тут же рассказывает о планах на ближайшие два дня. Сегодня вечером интервью, завтра – награждение. Я молча слушала и кивала в нужных моментах, а сама думала о том, что хоть закричать:

- Отправьте меня домой! Мне плевать на это чертово интервью и награждение!

Но что-то мне подсказывает, что это не поможет…

Делать нечего, придется потерпеть два дня, и потом я буду снова дома! Только терпение и спокойствие, мне не очень нужны истерики и слезы. Надо держать себя в руках, со временем ведь станет легче… надеюсь.

Перед тем как выйти из комнаты, я немного помедлила. Мне все равно было как-то непривычно, я не понимала, как мне сегодня вести себя на интервью. Делать вид, что все в порядке, улыбаться? Нет, это выше моих сил… я не могу улыбаться и твердить, что все хорошо, когда на самом деле, мне кажется, что я распадаюсь на части! Мне уже не нужны спонсоры для победы, я не должна нравится зрителям, так почему бы не повести себя так, как ощущаешь на самом деле?

С тяжелым сердцем я выхожу из комнаты. Но все становится еще тяжелее, когда я вижу Локи. Он просто смотрит на меня, но я словно чувствую в воздухе какую-то невидимую преграду между нами. А самое ужасное то, что я понимаю, что эта преграда возникла только благодаря мне. Разговор выходит короткий, неловкий, а холодный кивок Локи в конце заставляет сердце замереть.

Странно, я понимаю, что он обижен, и я понимаю, что плюс ко всему он всегда задирает нос и высокомерно себя ведет. Но отчего становится так плохо? Мне бы хотелось, чтобы наша встреча была более теплой, я бы хотела почувствовать его поддержку, но этого не было. Хотя, возможно, я виновата сама. Но ведь тогда на арене, когда он держал меня за руку…

- Хватит! – шепнула я сама себе и быстро вышла из квартиры.

Роза весела как никогда. Она была просто по-детски счастлива, что и я, и Локи выжили. Глядя на ее сияющие глаза и беззаботную улыбку, я понимала, что мне тоже безумно хочется разделить с ней радость. Но опять же, я просто не могла… Вроде бы победила, а такое чувство, словно тебя наоборот убили.

- Так, никакого белого. Ангела уничтожили на арене. На сегодняшнее интервью я подготовила тебе темно-серое платье, чуть выше коленей. А завтра, на церемонию награждения, ты наденешь черное пышное платье.

- Я теперь демон? – поинтересовалась я.

- Скорее падший ангел…

- Это то что нужно, - пробормотала я.

Роза кивнула и отошла к зеркалу. Она открыла громадный шкаф, где красовались свернутые в рулоны ткани.

- Да, и Ева, может ты и поступила… неправильно. Но ты это делала ради семьи. Ты очень многим пожертвовала ради них и на очень многое пошла. За такое, винить себя никогда нельзя. Твои действия – это не акт эгоизма, это защита, которую ты прежде всего обеспечивала не себе, а близким. В черное и серое я тебя наряжаю не потому, что ты как-то там плохо поступила. Эти цвета – это траур, траур по умершим, по самой себе, цвет битвы и мрака. Со временем, я верну тебе ангельский образ, белый – станет твоим основным цветом, как был вначале. Но не сейчас.

Брюнетка повернулась ко мне и, окинув меня взглядом, улыбнулась. Я улыбнулась в ответ.

***