На гребнях волн

Начинаются объятия и рыдания – рыдает в основном Мария Фабиола. Я очень крепко обнимаю Свею. Родители интересуются, где я была, и я рассказываю сокращенную версию: упала и разбила голову, а потом была у бабушки.

– Да, эту часть мы знаем, – говорит папа. – Ласло позвонил несколько часов назад и сказал, что ты уже едешь домой.

Я удивлена и тронута, что Ласло им позвонил. И благодарна: он избавил родителей от нескольких лишних часов тревоги. Вообще они не так расстроены, как я боялась. Или, может быть, просто так рады, что я дома и в безопасности, что и сердиться не могут. Впрочем, им еще неизвестно, что меня вот-вот выгонят из школы.

Мама осматривает мою голову и гордо объявляет:

– Ничего страшного, рана поверхностная!

Свея делает всем чай и кладет на блюдца салфетки. Папа спрашивает, не случилось ли со мной чего-то серьезного.

– Нет, – отвечаю я.

Мама спрашивает, как наши родственники.

– Как всегда, – отвечаю я.

– Что нам для тебя сделать? – спрашивает папа. – Чего ты хочешь?

– Хочу поскорее вернуться к нормальной жизни, – отвечаю я. – Просто хочу, чтобы снова все стало нормально.

– О, разумеется. Я так тебя понимаю! – театрально сообщает Мария Фабиола. Наклоняется ко мне, чтобы обнять, и при этом шепчет на ухо: – Молодчина!

Все трое смотрят на меня и на Марию Фабиолу так, словно не могут поверить, что мы здесь.

– Есть хотите? – спрашивает папа и встает.

– Мы просто изголодались! – сообщает Мария Фабиола. Никогда раньше не слышала, чтобы она так выражалась.

Я есть совсем не хочу, но меня радует возвращение к повседневности, так что отвечаю: да, я тоже голодна. Мария Фабиола звонит своей маме и просит разрешения остаться у меня на ночь. «Помочь Юлаби прийти в себя», – добавляет она.

Оказавшись в своей комнате, я оглядываюсь. Меня не было здесь всего день, но все выглядит как-то по-новому. Смотрю на кукол, которых я собирала, когда была помоложе. Одна в красном платье для фламенко, другая в кимоно. Я привыкла думать о них как о «своей коллекции», но теперь вижу, что куклы выглядят дешево. Вульгарно. Платья из дешевой материи, на фарфоровых личиках смесь удивления и скуки.

– Мария Фабиола, ты ведь завтра идешь в школу? – спрашивает мама. – Постирать твою форму?

– Разумеется, иду! – отвечает Мария Фабиола. – Думаю, нам обеим стоит пойти. Ведь Юлаби говорит: она хочет побыстрее вернуться к нормальной жизни. И, наверное, надо поскорее сказать всем в школе, что с ней все в порядке, чтобы они не беспокоились. Я слышала, о ней даже собирались отслужить молебен!

Мама смотрит на меня.

– Да, я хочу пойти, – говорю я.

– Ну, в полицию твой отец уже позвонил, – говорит мама. – А мистеру Мейкпису позвоню я завтра утром.

За ужином все молчат. Мария Фабиола часто, демонстративно и притворно зевает – готовится сразу после еды отойти ко сну.

– Как же мы устали! – восклицает она и сжимает мою коленку под столом. – Не возражаете, если мы не будем убирать со стола?

– Что ты, совсем не нужно, – отвечает мама.

Я понимаю, что Мария Фабиола уже очаровала моих родителей так же, как очаровывает всех своих подруг. Возможно, и мне не досталось только потому, что она рядом.

Евы сейчас нет, она гостит у какой-то подруги, так что Марию Фабиолу устраивают на ночь у нее в комнате, рядом с моей. Я заползаю в кровать, и глаза немедленно закрываются, словно веки налились свинцом. Между мною и лестницей комната Марии Фабиолы. Она стоит в дверях, словно тюремщик в ночнушке.

– Ладно, спи, – говорит она, – а завтра по дороге в школу согласуем наши версии. Потом в обеденный перерыв позвоню на Эй-Би-Си и скажу, что мы готовы прийти к ним вместе. Юлаби!

Но я уже отрубаюсь.

– Что? – с трудом спрашиваю я.

– Я так рада, что ты жива! – говорит она.

Не знаю, что сказать на это. Я уже почти сплю.

– Так и скажу на Эй-Би-Си, – говорит она, стоя надо мной во тьме. – «Я так рада, что ты жива!» Как тебе? По-моему, неплохо!

29

Проснувшись, обнаруживаю перед собой живот Марии Фабиолы. Она стоит надо мной и трясет за плечо.

– Наконец-то проснулась! Твои родители хотели дать тебе поспать, но нам пора в школу. Выходим через пятнадцать минут.

Я закрываю глаза.

– Нет, нет, не засыпай! Твоя мама поговорила с мистером Мейкписом. На утреннем собрании он всем объявит, что ты вернулась. А потом, на первой перемене, хочет поговорить с нами обеими. А потом приедет корреспондент из «Кроникл» и возьмет у нас интервью. Вставай, дорогая, нас ждут великие дела!

Я не верю своим ушам. И это – все та же Мария Фабиола?

– И что мы скажем? – спрашиваю я.

– Придумаем по дороге в школу, – отвечает она. – На «Кроникл» потренируемся, а окончательную версию изложим Эй-Би-Си. Надо будет позвонить продюсеру и сказать: они не поторопились, так пусть теперь не удивляются, что «Кроникл» перехватила у них сюжет! И пусть понервничают! Давай-ка одевайся быстрее! – и кладет на кровать мою форму.