На языке пламени

Он приехал за час до обеда, его встретили Копплстоун и управляющий, майор Кранстон, давно вышедший в отставку и пятнадцать лет назад потерявший глаз, но не на войне: его камнем выбил один араб, когда по заданию сэра Джона Кранстон ездил в Северную Африку. Потому майора и устроили на это теплое местечко. Гримстеру нравился Кранстон. Невысокий, крепкий, округлый, похожий на орех, он был коротко подстрижен и на глазу носил черную повязку. У него была секретарша, миссис Пилч, полковничья вдова, женщина благонадежная и неглупая, постоянно жившая в Хай-Грейндж; с ней он спал почти каждую ночь, об этом знали все. Звали ее Анджела. Майор страстно любил личное оружие, написал книгу о пехотном вооружении во время Гражданской войны в США. Он громогласно хохотал, разводил собак, никогда не пил, почти свято верил в пользу физических упражнений, очень любил животных, даже устроил за теннисным кортом небольшое кладбище для своих питомцев — однако, не моргнув глазом, перерезал бы Гримстеру глотку, был бы приказ.

Кранстон пожал руку Гримстеру так, словно хотел переломать ему все пальцы, и сказал:

— Черт возьми, река обмелела настолько, что толком не порыбачишь, но мисс Стивенс, без сомнения, с лихвой заменит рыбалку.

— Где вы ее поселили? — спросил Гримстер.

— В номере наблюдения, — подмигнул Кранстон.

— Так приказал сэр Джон? — ничуть не удивился Гримстер.

— Нет, — ответил Кранстон.

— Тогда завтра же под любым предлогом переселите, — распорядился Гримстер.

Номер наблюдения находился на втором этаже, во всех его комнатах, включая ванную, были установлены телекамеры. Гримстер сомневался в их необходимости, но знал, что они доставляли немало удовольствия, подчас похотливого, тем, кто сидел за мониторами в комнате управления, рядом с кабинетом Кранстона.

— Ты распоряжаешься ею, Джонни, — пожал плечами майор. — Приказывай.

Поднимаясь вместе с Копплстоуном к себе, Гримстер спросил:

— Как она себя ведет?

— Как бедная родственница на званом обеде. Накорми ее, развлеки, будь ласков, и, по-моему, она уживется с кем угодно, даже с татарским ханом в шатре. Замечательная девушка — ее простота лучше всякой кольчуги. Помяни мое слово, намучаемся мы с ней.

— Почему?

— Потому что она из кожи вон лезет, чтобы помочь нам. Таким я не доверяю.

— А вдруг она не врет?

— В наши дни таких простушек нет, — пожал плечами Копплстоун.

Гримстер отправился в спальню распаковывать чемодан. Копплстоун, прислонившись к дверному косяку, наблюдал за ним. За окном две сороки порхали над полем. «Одна — к несчастью, две — к счастью», — подумал Гримстер и спросил:

— Все имущество Диллинга здесь?

— Да, на чердаке. Полная опись — вплоть до портсигара с шестью размокшими сигаретами — лежит у тебя на столе.

— Какой марки сигареты? — Гримстер с улыбкой обернулся. Он с молодых лет забавлялся такой игрой в мелочи.

— «Пиккадилли No 1». Впрочем, сколько раз встречался с ним, никогда не видел его курящим. Девушку к вещам я не подпускал. Она просилась, но я сказал, что они опечатаны до твоего приезда.

Они перешли в гостиную. Копплстоун машинально двинулся к бару, к графину с виски. Кранстон следил, чтобы в номерах обязательно было все необходимое.

— Кстати, ее ничуть не удивило, что вещи здесь. Она или дура, или питает блаженное безразличие ко всему, кроме себя.

Взяв у Копплстоуна предложенное ему виски, Гримстер сказал:

— Она не дура. Так что же такое было у Диллинга, что не терпится заполучить сэру Джону? Нечто военное, политическое или научное? Формула превращения обычных металлов в золото?

Копплстоун улыбнулся, пригубил виски, почувствовал, как оно разливается по телу, неся с собой тепло и покой, и сказал:

— Диллинг сумел преодолеть языковой барьер между дельфинами и людьми и разработал систему обучения дельфинов для обнаружения подводных лодок. А может, это были тюлени? Диллинг точно не говорил.

— Вам, как человеку, который слишком много пьет по вечерам, опасно доверять государственные тайны. Рано или поздно вы поделитесь ими с близким другом.

Копплстоун вновь наполнил стакан.

— У вас Лили Стивенс. У меня тайны. Лучше бы наоборот.

— Что показало вскрытие Диллинга? Никаких сомнений насчет тромбоза?

— Никаких. Вскрытие производил Аскью. Его нелегко заставить признать естественную смерть, но с Диллингом все прошло гладко. У него просто часики остановились, и ничего больше. Семь лет назад, тоже весной, у Диллинга был первый приступ.

Гримстер закурил сигару, сказал:

— Завтра вечером мне понадобятся номера «Тайме» и «Дейли Телеграф» за пятницу, двадцать седьмое февраля.

— Зачем?

— Этот день для нас кое-чем интересен, не правда ли?

— Будет сделано. — Копплстоун заговорил сухим официальным тоном. — Сегодня вечером я вернусь в Лондон и найду газеты. А завтра вышлю тебе, — и, подняв стакан, уже весело продолжил: — Слава Богу, у меня есть личный шофер и фляжка виски в кармане.