На игле

Мы заходим поссать на бывший Лейтский вокзал, рядом с «Зе Фит». Теперь он представляет собой пустой, заброшенный ангар, который вскоре снесут и построят на его месте супермаркет и плавательный бассейн. Отчего-то мне становится грустно, хотя, даже когда я был совсем маленьким, поезда уже сюда не ходили.

— Здоровенный был вокзал. Когда-то прямо отсюда, говорят, можно было уехать на поезде куда угодно, — говорю я, глядя, как струйка моей дымящейся мочи разбивается о холодные камни.

— Если бы эти ёбаные поезда всё ещё здесь ходили, я бы свалил на хуй из этой ёбаной дыры, — отзывается Бегби.

Это очень не в духе Бегби — называть Лейт дырой. Обычно ему свойственно приукрашивать реальность.

Старый пьяница, заметив, что Бегби смотрит в его сторону, подходит к нам, зажав в руке бутылку с вином. Их много обосновалось на заброшенном вокзале: они пьют здесь и тут же отсыпаются.

— Чего делаете, ребятишки? Поезда встречаете? — Он начинает неудержимо ржать над собственной дебильной шуткой.

— Ага. Именно, — говорит Бегби, а затем добавляет вполголоса: — Вонючий старый козёл.

— Ну ладно, валяйте дальше. Хорошее занятие — поезда встречать! — говорит он и ковыляет прочь, и раскаты его сиплого пьяного хохота всё ещё разлетаются под сводами заброшенной халабуды.

Я замечаю, что Бегби выглядит необычно подавленным, словно чего-то стесняется. Он отводит взгляд от меня.

И только тут я понимаю, что старый алкаш — это отец Бегби.

После этого эпизода мы молча пошли в сторону дома Бегби. На Дьюк-стрит нам повстречался парень. Бегби ударил его в лицо, и парень упал. Он бросил на нас взгляд, а затем свернулся в эмбриональную позицию. Бегби только процедил сквозь зубы: «Наглая пизда!» — а затем пнул пару раз по поверженному телу. Во взгляде, которым парень посмотрел на Бегби, читалось скорее отвращение, чем страх. Мальчишка понял всё.

Я даже для виду не попытался вмешаться. Затем Бегби повернулся ко мне и мотнул головой, предлагая идти дальше. Мы оставили парня лежать на тротуаре и продолжили наш путь в молчании, ни разу не обернувшись назад.

Одна нога здесь, другая — там

Я увидел Джонни впервые после того, как ему ампутировали ногу. Даже и не представлял себе, в каком состоянии я найду мудилу. Последний раз, когда я его видел, он был уже с головы до ног покрыт нарывами, но продолжал пиздеть без остановки, что скоро уедет в Бангкок.

К моему удивлению, засранец имел просто цветущий вид для человека, которому только что отняли ногу.

— Рента! Дружище! Как делишки?

— Неплохо, Джонни. Послушай, я тебе сочувствую насчёт ноги…

Он рассмеялся в ответ:

— Нас ждёт многообещающая футбольная карьера. Впрочем, Гари Маккея это не остановило, верно?

Мне оставалось только улыбнуться.

— Вечерний Свон долго не простоит в сухом доке. Как только я научусь управляться с этим чёртовым костылем, я вернусь в строй. Они не смогут обрезать мне крылья. Ноги — сколько угодно, но не крылья.

И Джонни похлопал себя ладонью по спине в том месте, где у него должны были находиться крылья, если бы они у него росли. Впрочем, мне показалось, что мудозвон верил в то, что они там есть.

— В этом мире ты другим не ста-нееешь, — запел он.

Интересно, чем таким этот говнюк закинулся?

Словно прочитав мои мысли, Джонни изрёк:

— Тебе обязательно нужно попробовать циклозин. Сам по себе он — полное говно, но смешай его с метадоном, и тебя, бля, так вставит! Приход просто охуительный. Не исключая того ширева из Колумбии, что нам привозили в восемьдесят четвертом. Я знаю, что ты теперь в завязке, но если надумаешь, не пробуй ничего, кроме этого коктейля.

— Ты серьёзно?

— Ни хуя лучше просто быть не может. Ты же не первый год знаешь Мать-Настоятельницу; Рента. Я верю в свободу торговли, когда речь идет о наркотиках. Впрочем, теперь я вынужден признать, что и Государственная служба здравоохранения кое на что годится. С тех пор как мне отрезали ходулю и посадили на заменяющую терапию, я начал верить в то, что в этой области государство вполне может составить конкуренцию частным предпринимателям и снабжать потребителей продуктом удовлетворительного качества по низким ценам. Метадон и циклозин в сочетании — это полный пиздец, чувак, я тебе скажу. Я просто иду в клинику, получаю там свои капсулки, затем нахожу чувака, которому выписали циклозин. Они дают его доходягам с раком на почве СПИДА, типа. Мы махаем одну хуйню на другую и остаёмся друг другом весьма довольны.

Когда у Джонни не осталось уже ни одной подходящей вены, он переключился на артерии. После нескольких уколов у него началась гангрена. Ногу пришлось отнять. Он ловит мой взгляд, направленный на забинтованную культю, — мои глаза сами непроизвольно всё время туда смотрят.

— Я знаю, что ты думаешь, мудила. Не волнуйся, среднюю ногу Вечернему Свону они никогда не отнимут!

— Да ничего такого я не думал, — протестую я, но он уже извлекает свой член из трусов.

— Впрочем, пользы от него мне тоже ни хуя нет, — смеется он.

Я вижу, что конец его весь покрыт сухими коростами — видимо, выздоравливает постепенно.