На игле

Тут Бегби начинает разоряться на предмет Джулии Мэтьесоп, к которой он когда-то неровно дышал. Джулия же терпеть не могла Бегби. А я всегда любил Джулию — может быть, именно поэтому. Она была клевая телка. Когда у Джулии уже нашли ВИЧ, она родила ребенка, но ребенок, слава тебе Господи, родился здоровым, без вируса. Из роддома Джулия отправилась домой с ребенком в сопровождении двух парней, одетых в костюмы вроде тех, что носят на атомных электростанциях — шлемы и всё такое. Это ведь было ещё в 1985 году. Легко догадаться, что последовало. Соседи всё увидели, пришли в ярость и решили выжить её из дома. Стоит на тебе появиться этому клейму — и тебе конец. Особенно если ты — мать-одиночка. Угрозы следовали за угрозами, у Джулии случился нервный припадок, а при её повреждённой иммунной системе этого хватило, чтобы ВИЧ перешёл в СПИД.

Джулия умерла на прошлое Рождество. Хоронить её я не пошёл, потому что лежал в это время у Кочерыжки в норе на матрасе в собственной блевотине и не мог даже пальцем пошевелить. Мне стыдно, потому что мы с Джулией действительно были друзьями. Мы никогда не трахались и даже не пытались. Мы оба считали, что это, как часто случается в отношениях между парнем и девушкой, погубит пашу дружбу. Секс обычно или делает такие отношения действительно серьезными, или кладет им конец. После койки приходится идти куда-то дальше — может, вперёд, может, назад, — но сохранить статус-кво никому не удавалось. Джулия, подсев на ширево, стала настоящей красавицей. С большинством тёлок так. Героин поначалу подчеркивает в них всё лучшее. Ширево, оно такое — прикидывается, что даёт тебе всё бесплатно, пока не приходит пора платить по процентам.

Эпитафия, которой Бегби удостоил Джулию, была следующей:

— Блядь, жаль, что ласты кинула, а то бы я показал ей, что у Бегби в штанах.

Я с трудом поборол в себе желание сказать, что я с удовольствием показал бы Бегби небо в крапинку. Но я сдержал свой гнев — все равно это не кончилось бы ничем хорошим, может даже — разбитой губой. Я просто встал и спустился на первый этаж за очередной порцией бухла.

Гопники, которых я заметил сверху, столпились у стойки и задирали друг друга и весь народ в пабе. Получить свою кружку было почти невозможно. В сплошной мешанине татуировок и боевых рубцов с трудом можно было различить какого-то мудака, авторитетно орущего перепуганному бармену:

— ДВОЙНУЮ ВОДЯРУ С КОЛОЙ! ТЫ, ПИДОР, Я ЯСНО СКАЗАЛ, ДВОЙНУЮ, БЛЯДЬ, ВОДЯРУ С КОКА, БЛЯДЬ, КОЛОЙ!

Стараясь не встречаться взглядом, с этим козлом, я уставился на полку с бутылками виски, но мои глаза, казалось, жили какой-то своей жизнью — они непроизвольно тянулись именно к этому хмырю. Мое лицо налилось кровью и задергалось, словно в ожидании удара бутылкой по голове. Я чувствовал, что нахожусь в опасном соседстве от законченных отморозков, от настоящей первостатейной шпаны.

Я отнёс выпивку наверх — сначала бокалы для девушек, затем пинтовые кружки для мужчин.

Тут-то всё и началось.

Я всего-то навсего поставил пинту «Экспорта» перед Бегби. Он сделал глоток, а затем непринужденным взмахом руки швырнул стакан из-под предыдущей пинты через плечо назад. Это была толстая такая, массивная кружка с ручкой; краем глаза я увидел, как она, медленно вращаясь в воздухе, падала с галереи на первый этаж. Я посмотрел на Бегби — тот улыбался. Хейзел и Джун растерянно смотрели на меня и видели, как мое лицо все больше и больше мрачнеет от недобрых предчувствий.

Кружка рухнула прямиком на голову одному из гопников у стойки, раскроив ему череп и повалив его на пол. Приятели жертвы сразу же приняли боевые стойки, а один из них врезал изо всей силы ни в чём не повинному мудиле, сидевшему за столом напротив. Другой заехал ещё одному бедолаге, нёсшему поднос с бухлом.

Бегби вскочил на ноги, скатился по лестнице и сразу же оказался в самом центре драки.

— ЭТОМУ ПАРНЮ В ГОЛОВУ КРУЖКОЙ ПОПАЛИ! — затявкал он. — НИ ОДНА ПИЗДА НЕ УЙДЁТ ОТСЮДА, ПОКА Я НЕ НАЙДУ, КТО ЭТО СДЕЛАЛ!

Он отдавал команды растерянным парочкам, выкрикивал распоряжения персоналу паба. Надо сказать, гопнику, который орал на бармена, это пришлось по душе.

— Молодец, приятель! Так им и надо! Налейте ему двойную водку с колой!

Я не слышал, что ответил Бегби, но Двойной Водке это, очевидно, понравилось. Затем Бегби крикнул бармену:

— ТЫ! ПОЗВОНИ ЁБАНЫМ МУСОРАМ!

— НЕТ! НЕ НАДО МУСОРАМ! — заорал один из татуированных отморозков.

Видно, на этих ублюдков в полиции уже завели послужной список не в один метр длиной. Бедный мудозвон за стойкой не знал, кого ему слушать, и был готов наложить от страха в штаны.

Бегби, стоя посреди зала, озирался по сторонам. Его взгляд обследовал стойку и затем переметнулся на галерею.

— КТО ЧТО-НИБУДЬ ВИДЕЛ? ВЫ, КОЗЛЫ, ЧТО-НИБУДЬ ВИДЕЛИ? — крикнул он группе парней, по виду которых сразу было видно, что они ходили в хорошую школу где-нибудь в Мюррейфилде. Те сразу же обосрались от страха.

— Нет… — дрожащим голосом промямлил один парень.