На игле

Блядь! Я не один в этой комнате: кто-то ползёт по потолку надо мной.

Это ребёнок. Это малютка Луна, которая ползёт по потолку. Она смотрит на меня и говорит:

— Я из-за тебя, мудака, померлааааа.

Нет, это не может говорить Луна. Она же была ещё совсем маленькая.

Это невозможно, это какая-то полная фигня.

У младенца острые зубы, как у вампира, и с них капает кровь. Они покрыты отвратительной жёлто-зелёной слизью. Глаза — как у всех отморозков мира, вместе взятых.

— Вынахуйменяубили позволилимнеблядьедохнуть ёбаныеторчкиудолбанные встеныблядивсетолькопялились ты торчокукурокпиздоёбаный ятебянахуйнаклочкипорву и жратьуменябудешьевоёвонючееторчковое мясоначинаяствоегопоганоготорчковогохуяпотомучтоядевственницейумерлаиниктовжизньменянетрахалиниразуяебанойпомздойнекрасиласьшмотоккрушхненосиланикемтакинесгалапотомучтовыторчкиебаныепидорысукизамнойнесдедиливащеиззавасянахуйсдохланахуйтюдавиласьнахуйдосмсртивыхотьвъехалинахуйкакэтонахуйбольноведьуменяблядътожедушаестьиблядьчувстваавымудакиэгоистичныеторчкиебаныесвашимгероиномебанымменявсегоэтоголишилиизаэтоятебетвойгнилой-болтсейчасоткушуисъем ЩАСТЕБЕХУЙОТСОСУТЕБЕХУЙОТСОСУТЕБЕХУУУУУУУУУЙ.

И она прыгает с потолка прямо на меня. Мои пальцы вязнут и тонут в мягкой пластилиновой плоти и липкой жиже, но пронзительный мерзкий голос продолжает верещать и насмехаться надо мной, я дергаюсь и верчусь, пока кровать не переворачивается, сбрасывая меня, и я падаю, пробивая насквозь чертов пол. Ссссспппплдлюююю ли я? Вот она — моя первая любовь. Я очнулся, я снова в постели, и в руках у меня ребёнок, которого я нежно баюкаю. Маленькая Луна. Какой позор!

Это всего лишь моя подушка. На ней кровь: может, она вытекла из моего прикушенного языка, а может, здесь ив самом деле была маленькая Луна? Все в жизни проще, чем кажется. Снова боль, за ней снова сон/боль. Когда я прихожу в сознание, я понимаю, что прошло какое-то время, но я не знаю, сколько именно. На часах 2:21.

Кайфолом сидит рядом на стуле и смотрит на меня. На лице у него выражение легкой обеспокоенности, смешанное с добродушным лёгким презрением. Он пьёт чай из кружки вприкуску с шоколадным печеньем, и тут я понимаю, что мама и отец тоже в комнате.

В чём дело, блин?

А вот в чём.

— Лоример пришёл, — объявляет мама, подтверждая тем самым, что это не бред; разумеется, только в том случае, если, кроме зрительных, я не страдаю и слуховыми галлюцинациями. Как в случае с Луной. Мёртвая Луна пришла в мой дом.

Я улыбаюсь отцу Луны:

— Привет, Ломми.

Сукин сын сегодня — само очарование. Он весело и дружески болтает с моим предком, старым болельщиком «гуннов», о футболе и склоняется участливо, как семейный доктор, к моей прародительнице.

— Тут играть можно только в открытую, миссис Рентой. Я не хочу сказать, что я сам без греха, ничего подобного, но наступает момент, когда просто необходимо раз и навсегда сказать решительное «нет» всей этой мерзости.

Просто скажи «нет». Это так легко. Выбери жизнь. Skin Kay-uh boi Eroin.

Мои родители никак не могут поверить в то, что «юный Лоример» (он на четыре месяца старше, чем я, но меня почему-то никто не называет «юный Марк») мог иметь хоть какое-то отношение к наркотикам, кроме невинного юношеского флирта. Юный Лоример в их глазах — само воплощение очевидного жизненного успеха. У юного Лоримера есть все — куча приятельниц, хорошая одежда, загар, знакомства по всему городу. Даже его набеги на Лондон воспринимаются просто как особо яркие главы в книге галантных приключений любвеобильного повесы из квартала «Баннаней Флэте». А вот мои поездки в южном направлении вызывают у всех нехорошие подозрения. Короче говоря, этот мудозвон в их глазах — нечто вроде «Нашего Уилли» для поколения видео-

Интересно, навещает ли его во сне Луна? Думаю, что нет.

Хотя моим предкам никогда не хватало духу сказать это вслух, они подозревают, что проблемы с наркотиками у меня связаны с моей дружбой «с этим парнем Мерфи». Это потому, что Кочерыжка неопрятен, ленив, постоянно не в себе и выглядит удолбанным даже тогда, когда трезв как стеклышко. На самом деле он очень добрый и не способен вывести из себя даже отвергнутого любовника, страдающего жутким похмельем. С другой стороны, этого блядского отморозка Бегби, полностью больного на голову, они считают образцовым шотландским мужчиной, примером для подражания. Да, разумеется, когда Франко впадает в дурное настроение, кое-кому потом приходится доставать из лица осколки от пивной кружки, но зато парень пашет как проклятый, ловко пинает мяч и т. д. и т. п.

После того как предки в течение битого часа обходились со мной как с последней пиздой, они покидают комнату, окончательно убеждённые в том, что Кайфолом чист как слеза ребенка и не снабдит меня из жалости дозой порошка.

— Как в доброе старое время, а? — говорит он, рассматривая плакаты.

— Погоди, я сейчас достану «Суббутео» и книжки с грязными картинками.