На игле

Гробовщик вышел из машины и, обходя ее, вдруг испытал странное чувство, как будто из парка за ним кто-то следит. Он ступил на тротуар, повернулся направо и, почти одновременно развернувшись и выхватив из промасленной кобуры револьвер, окинул взглядом противоположную сторону улицы, вдоль которой тянулся низкий каменный парапет, а за ним, на горе, за скалистой, поросшей густым кустарником территорией парка, мерцали огоньки Гамильтон-террас.

По тротуару прогуливались парочки, а в парке на скамейках еще сидели пожилые люди в рубашках с короткими рукавами и полотняных платьях. С наступлением темноты жара не спадала, и уходить домой не хотелось. Как Гробовщик ни вглядывался в погруженные во мрак каменистые дорожки парка, ничего подозрительного он не заметил.

— Мне уже привидения мерещатся, — вслух проговорил он, спрятал револьвер обратно в кобуру и, подталкивая Испанца в спину, направился к стеклянной двери жилого дома.

Это был старый, но хорошо сохранившийся дом с лифтом. Мадам Грош, Гробовщик запомнил это, жила на последнем этаже. Входная дверь оказалась на замке. Гробовщик пробежал глазами по списку жильцов и в конце концов нажал кнопку домофона против таблички «Дж. С. Дуглас. Доктор медицины».

Услышав в микрофон голос доктора, Гробовщик быстро затараторил:

— Доктор, осмотрите меня. Я вляпался в историю.

— Успеется, — отрезал доктор. — Завтра утром приходите.

— Завтра будет поздно. У меня свидание. Я заплачу, чего боитесь? — Гробовщик старался говорить погрубее.

— А кто вы такой? — поинтересовался доктор.

— Эл Томпсон, — ответил Гробовщик, назвавшись именем знакомого сводника.

— За ночь, Эл, я все равно тебя не вылечу. Два дня как минимум.

— Дайте мне, черт возьми, все лекарства сразу. Связался сдуру с одной блядью — от нее и подцепил. Не убивать же ее теперь?

Слышно было, как доктор хмыкнул, а потом сказал:

— Ладно, Эл, подымайся. Попробую тебе помочь.

Замок, щелкнув, открылся. Гробовщик распахнул дверь и втолкнул Испанца в вестибюль. Они сели в лифт и поехали на последний этаж.

Дверь мадам Грош была покрыта черным лаком и находилась прямо против лифта.

— Бывал здесь? — спросил Испанца Гробовщик.

— Да, сэр. По поручению Папаши. — Парень дрожал всем телом, как будто и ему тоже померещились привидения.

— Звони, — сказал Гробовщик, а сам отошел в сторону и прислонился к стене.

Через некоторое время, далеко не сразу, изнутри со слабым хлопком приоткрылся глазок. Испанец увидел в нем свое собственное сплюснутое отражение.

— Чего тебе, парень? — Женский голос за дверью был злой, раздраженный.

— Это я, Испанец. Меня Папаша послал.

— С того света он тебя, что ли, послал? Говори, зачем пришел?

Гробовщик понял, что свалял дурака.

— Мы вдвоем, — сказал он, подходя к двери.

Он по-прежнему был в берете, и мадам Грош поэтому его не сразу узнала:

— Господи, Эд, это ты? Какими судьбами?

— Поговорить надо.

— Чего ж тогда сам не позвонил? Зачем взял с собой этого сопляка?

— Для страховки.

— Ладно, пущу тебя, но не как полицейского, учти.

— Меня ж из полиции уволили. Ты что, не знаешь?

— Слышала.

На двери было два замка, нижний и верхний. Оба действовали совершенно бесшумно, и Гробовщик даже не заметил, как мадам Грош их отперла.

— А этот босяк пусть на лестнице подождет, — поставила условие она.

— Нельзя, он — мой талисман.

Мадам Грош окинула Испанца брезгливым взглядом и отступила от двери, чтобы тот, входя, нечаянно к ней не притронулся.

По обеим сторонам широкого короткого коридора находились две закрытые двери, двустворчатая стеклянная дверь посередине вела в гостиную, а слева куда-то уходил узкий коридорчик. Из гостиной доносились приглушенные мужские и женские голоса, звуки джаза. В квартире, точно в церкви, стоял слабый запах ладана. Все дышало подчеркнутой респектабельностью.

Заперев за ними оба замка, мадам Грош впустила их в правую дверь, и Гробовщик, вслед за Испанцем, очутился в маленькой гостиной, которая использовалась совсем для других целей. Вдоль стены, за низким стеклянным столиком для коктейлей, на котором были веером разбросаны порнографические журналы, находилась низкая кушетка, снабженная всевозможными устрашающего вида ремнями. Напротив кушетки стояли два кресла с подставкой для ног недвусмысленного назначения. Под окном, между телевизором и радиоприемником, был установлен кондиционер. В трехъярусном книжном шкафу стояли неприличные статуэтки, а на стене, друг против друга, висели две написанные маслом обнаженные натуры: грудастая негритянка и богатырского сложения негр, которого богато одарила природа. Кондиционер был выключен, и в воздухе стоял сладковатый запах опиума.

Мадам Грош вошла в комнату вслед за ними, заперла дверь и дежурно-похотливым взглядом окинула искаженное судорогой лицо Гробовщика.