На игле

Это была полногрудая аппетитная креолка с томным взглядом сонных карих глаз, с черными, затянутыми в пучок волосами и пробивающимися над верхней губой черными усиками. На ней были ярко-красное вечернее платье с открытой спиной и глубоким вырезом, черные туфли «в сеточку» на высоком каблуке, на шее и на пальцах переливались драгоценности. На вид мадам Грош было никак не меньше сорока пяти, однако сохранилась она отлично. Впрочем, тембр ее голоса совершенно не соответствовал ее томному взгляду.

— Что тебе надо, Эд? Предупреждаю заранее: публика у меня приличная, уголовщиной и не пахнет.

— Пришел задать тебе пару вопросов, — сказал Гробовщик хриплым голосом. — Не вздумай только мозги мне пудрить.

От внезапно нахлынувшей ярости ее лицо почернело.

— А не много ли ты на себя берешь, черномазый ублюдок… — начала было она, но тут в дверь постучали.

— Это я, Джинни, — послышался из прихожей ровный, без модуляций, голос. — Интересно, кто-нибудь меня отсюда выпустит?

— Одну минутку, милочка, — мгновенно переменив тон, сказала мадам Грош и двинулась было к двери, но тут вдруг обнаружила, что у нее запрокинута назад голова, в спину уперлось колено, а к горлу приставлено лезвие ножа.

— Выглянешь наружу и позовешь ее сюда, — прошептал ей на ухо Гробовщик, подтащив ее за волосы к двери и немного опустив колено, чтобы она могла двигаться.

Мадам Грош не шелохнулась. Ее лицо превратилось в черно-серую маску, вены на висках пульсировали, точно артезианские насосы. За эту минуту она постарела лет на двадцать.

— Ты сильно рискуешь, — процедила она сквозь стиснутые зубы. — В гостиной сидят мой телохранитель Самец и муж, у мужа в кармане пушка сорок пятого калибра, а в ящике комода припрятан дробовик с отпиленным стволом. С ними сыч Рамсей, он тоже вооружен. Тебе мало?

— Я давно подозревал, что Рамсей подкуплен, — прохрипел Гробовщик.

— Правильно подозревал.

— Да, но тебе-то я перерезать глотку всегда успею.

Кивком он сделал Испанцу знак, чтобы тот открыл дверь, но парень от ужаса не мог рукой пошевелить. Его расширенные тусклые зрачки уставились в одну точку, лицо приобрело землистый оттенок.

— Никого я звать не буду, — прошипела мадам Грош.

— Тогда прощайся с жизнью, — сказал Гробовщик и еще дальше запрокинул ей назад голову.

Мадам Грош покосилась на Испанца, а затем, повысив голос, сказала:

— Сейчас, Джинни, иду.

Скрипнула ведущая в гостиную дверь, и из прихожей раздался мужской голос:

— Что такое, детка? Самец, пойди посмотри, что там делается. — Последнюю фразу он произнес тише.

Гробовщик перехватил волосы мадам Грош зубами, освободившейся левой рукой выхватил из-за пояса револьвер Могильщика, а правой по-прежнему прижимал к ее горлу нож.

Когда она сдвинулась с места, сдвинулся с места и он — в этот момент они были похожи на чудовищных сиамских близнецов.

Мадам Грош подошла к двери, приоткрыла ее и громким голосом, чтобы муж слышал, сказала:

— Все в порядке, милый. Это я гостей пускала. — А затем, понизив голос, добавила: — Джинни, зайди сюда.

Джинни увидела через дверь застывшее лицо Испанца и заколебалась, но затем все же вошла.

В ту же секунду Гробовщик захлопнул ногой дверь, отшвырнул от себя мадам Грош, приставил лезвие ножа к горлу Джинни и, закинув ей назад голову, зажал рот локтем другой руки.

Она почувствовала острие ножа, в рот забился рукав от его рубашки, а прямо перед глазами мелькнуло громадное дуло револьвера, зажатое в могучей черной руке. У нее подогнулись колени, и она стала оседать на пол.

Мадам Грош быстро шагнула к двери, открыла ее и вышла в прихожую. Самец стоял под дверью и хотел заглянуть внутрь, но она прикрыла за собой дверь и тихо сказала:

— Не мешай им, — после чего повернулась на каблуках и крикнула: — Позовете меня, когда будете уходить.

Затем ее шаги удалились, и двустворчатая дверь в гостиную закрылась.

Зубы у Испанца стучали от ужаса, как кастаньеты.

— Встать! — гаркнул Гробовщик прямо в ухо Джинни.

Мулатка выпрямилась и попыталась что-то сказать, но только мотнула головой, отчего ее длинные черные блестящие волосы забились ему в рот.

— Молчать! — прохрипел он, задыхаясь от густых надушенных грязных волос.

Их тела тесно прижимались друг к другу, и они оба, одновременно, испытали острое, невероятно сильное вожделение.

— Раздень ее, — приказал Гробовщик Испанцу.

Ей показалось, что его голос дрожит от страсти, и она решила, что он собирается ее изнасиловать.

— Не надо… — пробормотала она, снова мотнув головой.

Испанец тупо уставился на Гробовщика.

— Раздеть? — отозвался он, словно не понимая, чего от него хотят.

— Да, раздеть! Сними с нее эти вонючие тряпки, — процедил Гробовщик сквозь стиснутые зубы. — Ты что, женщину никогда не раздевал?