На исходе дня. История ночи

Поскольку семьи доиндустриальной эпохи спокойно спали до рассвета, многие самообличающие, утешающие и одухотворяющие сновидения погибали у постели — одни терялись за муками сна, другие рассеивались волнующими событиями нового дня — «уносились с возвращением света», как писал поэт Джон Уэйли. «Словно утреннее сновидение, — сказал Эдип Джона Драйдена (1679), — исчезли в суматохе дня»⁷⁴. Напротив, привычка пробуждаться в середине ночи, после первого сна, позволяла многим запомнить свежие видения, перед тем как вновь впасть в забытье. Если не отвлекал шум, болезнь или какое-либо иное беспокойство, проснувшиеся, видимо, находились в расслабленном и полностью сосредоточенном состоянии. Действительно, некоторые сновидения — их воздействие увеличивается с повышением уровня гормона пролактина — могли сдерживать ночное раздражение. После момента пробуждения было достаточно времени для того, чтобы, начавшись с «хаоса несвязных образов», сновидение «вошло в свою структуру». Вероятно, не случайно Босуэлл, чей сон прерывался редко, так же редко, проснувшись утром, «предавался воспоминаниям» о своих снах. Серьезный автор «Нового искусства процветания» (The New Art of Thriving; 1706), наоборот, считал необходимым предостеречь читателей от обдумывания снов: «Какой стыд — проводить полжизни в сновидениях и дремоте; оставьте свои постели, как только первый сон покинет вас, чтобы не позволить привычке привести ваше тело в расслабленное состояние или (что хуже) обратить ваш рассудок в средоточие грязных мыслей (курсив мой. — А. Р. Э.)»⁷⁵.

Почти двести лет назад европейский психолог Сигиз-мунд Эренрайх, граф фон Редерн, установил, что люди, «редко пробуждающиеся» после «первого сна», имеют при этом «такое же ощущение», как если бы их «прервали за выполнением очень важного задания». Клинические эксперименты в Национальном институте психического здоровья подтвердили, что у субъектов, практиковавших две стадии сна, перед самым пробуждением около полуночи глаза находились в быстром движении (rapid eye movement — REM), притом что REM — это стадия сна, прямо связанная со сновидением. Более того, Томас Вер обнаружил, что «переходы к бодрствованию, скорее всего, зависят от периодов REM, характеризующихся особенной интенсивностью», и, как правило, сопровождаются отличающимися своим «повествовательным свойством» «наиболее живыми сновидениями», которые многие участники эксперимента обдумывали в темноте⁷⁶.

Так, в драме «Галатея», представленной перед публикой в присутствии королевы Елизаветы в ночь на новый, 1592 год, Эурота, один из женских персонажей, заметила: «Мой сон прерывист и полон видений». Ханна Хитон пробудилась ночью от сна, несшего вести от ангела, посланца Бога. «Добрую часть ночи, — кратко записала она в дневнике, — я боялась, что забуду этот чудесный сон». А в Ланкашире Ричард Кей рассказывал: «Мне снилось, что темной тихой ночью я не сплю и стою на коленях, испытывая мучительное унижение» ⁷⁷.

РАССВЕТ

I

Призраки и ведьмы сейчас показываются редко. Более совершенная философия разогнала эти духи и привела наши погосты в гораздо менее ужасное состояние.

Gentleman's Magazine (1755)¹

Резкие перемены в ночной жизни больших и малых городов начались в XVIII веке. «ГОСПОДСТВО НОЧИ бесповоротно идет к концу», — объявил некий парижанин в 1746 году. Ни один период западной истории не переживал такого длительного штурма ночной сферы, как 1730–1830 годы. Люди не только допоздна не ложились спать, но, что важнее, все чаще осмеливались после наступления темноты выйти из дому в поиске удовольствия и выгоды. Вечерние прогулки — как одиночные, так и публичные гулянья с целью продемонстрировать свое богатство — стали поистине популярным времяпрепровождением. «Я очень люблю выйти погулять в лунную ночь», — заметила Элизабет Дринкер на рубеже веков. Там, где звонили вечерние колокола, в мелких и крупных населенных пунктах, печальный звон отдавал дань уважения минувшей эпохе. В далеком шотландском городке Элгине заезжий посетитель в 1790 году сказал: «Звонит вечерний колокол, но он, кажется, оповещает скорее о том, что пора зажигать, а не гасить свечу». Даже выражение «ночная пора», указывающее на специфический характер этого времени суток, постепенно уходило из повседневной речи².