На исходе дня. История ночи

Суды и трибуналы, как правило, прекращали свою деятельность к вечеру. Слушания приостанавливались не только потому, что судьи устали, а идти из суда домой было опасно, но и потому, что власти были убеждены в нерушимости царства ночи. Уже в период создания «Двенадцати таблиц», древних основ римского права, судьям было предписано выносить решения «до захода солнца». Кроме того, темнота ассоциировалась с тайной и обманом. Знаменитый римский оратор и адвокат Квинтилиан полагал: «Под преступным преднамеренным действием следует понимать действие, совершаемое вероломно, ночью, в одиночестве». Утверждение, что ночь пробуждает в человеке двуличие, долго господствовало в континентальной Европе, являясь одним из основополагающих положений римского права, пережившего второе рождение на закате Средневековья. В некоторых местностях после наступления темноты запрещалось заключать любые договоры. Но даже если разрешение на такие сделки и было получено, их юридическая сила вызывала сомнение. Контракты, соглашения, договоры — все казалось подозрительным, коль скоро их заключили не при свете дня. С XVI века заклады в ломбардах Швейцарии по местным правилам нельзя было оценивать «после того, как солнце скроется за вершиной горы». В ряде мест выбор наследников завещателями ночной порой был попросту запрещен, а сами завещания позволялось читать только при «трех огнях»⁵⁷.

Можно предположить, что в английских судах положение дел было то же самое, хотя общее право содержало не так уже много явных ограничений. Примечательное исключение касалось права землевладельца присваивать собственность неплательщиков арендной платы. С наступлением ночи общее право такую практику категорически запрещало, позволяя лишь запирать у себя на ночь заблудившийся соседский скот.

Частное жилище в глазах английских судий являлось надежным убежищем от ночных напастей. «В соответствии с законом, каждый человек располагает особой защитой касательно своего дома или другого жилища», — замечал сэр Мэтью Хейл в «Истории Королевского суда общих тяжб» (The History of the Pleas of the Crown; 1736). «Каждый англичанин, — объявлял Джон Адамс из Массачусетса, — справедливо гордится той сильной защитой, той любезной его сердцу безопасностью, тем приятным спокойствием, которые закон обеспечил ему в его собственном доме, особенно ночью»⁵⁸.

Однако скептицизм Карбонье по поводу действенности закона справедлив лишь отчасти. Насколько шире становится сфера действия уголовного судопроизводства, связанного с ночными преступлениями! Как только вечером прекращалась общественная деятельность, возрастала опасность ночных правонарушений. Действительно, реакция властей могла бы быть более энергичной — введение специально обученной полиции, а не констеблей и дозорных, которые к тому же должны были еще и предотвращать пожары. С другой стороны, днем городские улицы вообще никто не патрулировал. Наличие ночных дозорных было единственным свидетельством деятельности властных структур. К тому же эти «члены полуночного магистрата», как один критик назвал констеблей, обладали значительной юридической властью. В Англии дозорные и констебли, в отличие от дневных стражей порядка, располагали широкими полномочиями при задержании подозрительных личностей. В условиях отсутствия полиции усиление власти ночных дозорных было способом компенсации их непрофессионализма и слабости⁵⁹.

Предпринимались и другие шаги по обузданию ночной преступности. Там, где были введены ограничения на применение пыток в ходе допросов по уголовным делам, допускалось несколько ослабить эти ограничения, когда речь шла о преступлениях, совершаемых ночью. В Италии в позднее Средневековье появились суды упрощенного производства для расследования и наказания за ночные преступления. Наиболее передовыми в этом вопросе были органы правосудия в Венеции — «Ночные синьоры» (Signori di Notte) — и во Флоренции — «Ночные надзиратели» (Ufficiali di Notte). В датских городах жителям периодически разрешалось создавать свои суды для вынесения приговоров ночным преступникам. Случались и вечерние казни, которые иногда следовали сразу же за вынесением приговора, дабы успокоить народный гнев или показать важность столь скорого правосудия. Например, в августе 1497 года во Флоренции пятеро арестованных были казнены сразу же после суда, длившегося с утра до полуночи. Как отмечал миланский правовед профессор Полидорус Рипа в 1602 году, «наказание должно быть исполнено даже ночью, если его отсрочка опасна». Темнота, кроме того, усиливала страх смертного приговора. Когда в 1745 году Дублин стал жертвой целой серии уличных грабежей, власти повесили семерых преступников при свете факелов. «Мрачная торжественность этих казней, — писал современник, — вызвала такой ужас в сознании простолюдинов», что количество грабежей сразу сократилось⁶⁰.